Дана и Бродяга
Шрифт:
– Чем могу служить?
– Вы инспектор Робин Гус?
– Роберт, - поправил инспектор. В детстве его дразнили Робином Гудом. Он не знал, кем был этот деятель, но предполагал, что вряд ли кем-то хорошим.
– А я Михаэль Стоун. Мик Стоун, если хотите. Охотник.
– Я вас помню.
– Да. Я спросить пришел... не пора ли собирать добровольческие отряды из горожан?
Еще не хватало, подумал инспектор.
– Не вижу особых причин...
– Вы же не станете утверждать, что полиция в полной мере контролирует ситуацию!
– Послушайте, господин Стоун! Да кто вам сказал, что эти отряды для чего-то могут пригодиться?
– Имеющий глаза - увидит!
– жестко сказал Стоун.
– Вчера в городе закрылся рынок кхорби...
Инспектор перебил:
– Потому что торговать не с кем: туристов нет!
– Многие семьи снялись и ушли в пустыню!
Гус поморщился, как от зубной боли. Все это он знал. Знал больше Стоуна, и имел больше поводов для опасений. Именно поэтому он резко снизил громкость и сказал:
– Официально вам заявляю, Мик Стоун: если не прекратите сеять панику, я вас арестую. За хулиганство. Имею право.
– Вы не понимаете, что творите!
– Знаете, мне это надоело. Идите к мэру, может он вас поддержит!
Не поддержит. Гус знал мэра. Для мирного времени ничего себе мэр. Хороший. Но только не для войны. Он слишком боится возможных ошибок и потому предпочитает вовсе никак не действовать, чем действовать на страх и риск.
Стоун сказал:
– Мэр не стал меня слушать, точно так же, как и вы. А я считаю, мы должны сами постоять за себя. Это мое мнение.
Инспектор еще раз с ужасом представил этих ополченцев. Вооруженных испуганных людей, шарахающихся от любого шороха и готовых палить с двух рук в собственную тень.
Ну уж, нет.
Едва он выпроводил социально активного охотника, как секретарь пресс-службы сообщила о журналистах, жаждущих его видеть. Журналисты третий день на разные голоса завывали о том, что население должно знать правду. И вопрошали: «Что вы думаете о происходящем сейчас в Руте?».
Инспектору нечего было им сказать. Не раскрывать же, в самом деле, информацию о двух уничтоженных кочевьях кхорби? Информацию подтвердили спутниковые съемки. И не повторять же последний слух о бандитах с трассы на Бэст, решивших захватить старый армейский склад на окраине Руты?
Сейчас ему предстояли серьезные переговоры с мэром. Инспектор, пользуясь давним знакомством, решил уговорить мэра позвать на помощь военных из подразделения, базирующегося на одном из безатмосферных планетоидов системы. Было у него ощущение, что мешкать с этим - значит совать голову в уже подвешенную и заботливо намыленную петлю. Как бы не оказалось поздно и вообще кого-то звать...
Горячий воздух маревом стоял над песчаными холмами, тени становились все короче. Джет не жаловался. Да, он шел куда медленней андроида, но он шел, и это его несказанно радовало. Кабы еще дорога вела на запад, а не на северо-восток - прямо под слепящие, обжигающие лучи! Вожделенные контуры гор все не показывались, и это удручало больше всего. Может, если подняться на дюну, то оттуда можно будет увидеть ту скалу, о которой предупреждал Стефан? Но сил делать такой крюк не было. И Джет плелся за Бродягой, пытаясь отвлечься какой-нибудь простенькой мелодией.
А все мелодии переплелись в клубок, и клубок мягко перекатывался внутри черепа. И рос там, помаленечку, рос, пока не заполнил собой все мысли, и пока ему не стало тесно в черепной коробке...
Джет не заметил, как упал - голова болела невыносимо.
Понял, что случилось, когда его лба коснулось что-то обжигающе холодное. Настолько холодное, что боль уступила место сильнейшему головокружению.
А потом плавное покачивание сообщило, что его подхватили и понесли куда-то на руках.
В этом «где-то» было немного тени. Джет, наконец, проморгался и смог оценить обстановку.
Они с Даной лежали у подножия бархана. Девушка была целиком завернута в блестящий плащ, не видно даже кистей рук. Она не двигалась. Бродяга отстегнул и снял с себя верхнюю часть комбинезона. Получилось что-то среднее между рубахой и курткой.
– Я не знал, что эта штука отстегивается, - заметил Джет, с интересом изучая тело робота. Разработчики не предполагали, что их изделие будет вынуждено разгуливать с голым торсом, и сходство с человеческим телом было лишь в общем контуре.
– Иногда андроидов ремонтируют, - с иронией ответил Бродяга.
– Как правило, для этого не требуется снимать штаны.
– А как часто вы вообще одежду меняете?
– А вы?
Джет вздохнул. Нет, ну разве стоило ждать честного и прямого ответа?
Бродяга тем временем встряхнул куртку и протянул Джету:
– На, примерь.
Темно-серая ткань повергла его в ужас.
– Надевай. Не то совсем обгоришь.
– Я сварюсь!
– жалостливо простонал Джет.
– Не успеешь. Осталось идти около пяти километров. А свою майку сними и намотай на голову. Если упадешь, я вас двоих вряд ли вытяну.
Бродяга был прав. Джет уже чувствовал, как кровожадно потрудилось солнце над его руками, плечами и лицом.
Одежда Бродяги оказалась чуть узковата, но по длине - в самый раз. От нее первые мгновения еще веяло прохладой.
С сооружением тюрбана из майки вышла заминка. Майка вся пропахла потом, и Джету отчаянно не хотелось подносить ее к лицу.
Бродяга спросил:
– Как голова? Не кружится, идти сможешь?
– Вроде, смогу.
– Пойду медленней. Если станет тяжело, держись за мое плечо.
Джет кивнул, и отважно шагнул под упругие, тяжелые лучи. А до полуденного зноя было еще несколько часов...
В поселение колонистов группы Саата и Алекса опоздали. Меньше, чем на полчаса, но опоздали. Они даже видели, как бандиты входят в поселок. И даже попытались их нагнать - но отчаянный последний бросок ничего уже не решил: из жителей поселка выжили очень немногие.
Алекс шел по единственной улице, мимо домов-куполов с мутно блестящими крышами и не останавливался, чтобы заглянуть в ту или иную распахнутую дверь. Здесь тихо. Авангард увел вперед Рэтх, немолодой опытный пустынник, один из учеников Саата. И уже слышно было, что они впереди ввязались в перестрелку. Сам Саат двигался медленнее, с замыкающей группой.