Дана и Бродяга
Шрифт:
И наконец-то удалось выяснить, что же такое бесформенной кучей лежало у зеркала.
«Плащ пустынника». Идеальное средство от рутанской полуденной жары.
Джет вышел из контакта куда увереннее, чем в прошлый раз, и тут же спросил:
– Дана, скажите, вы случайно не собирались отправиться на сафари?
– Нет, что вы. У нас очень сжатый график выступлений и репетиций.
Сохранив информацию на терминал полицейского участка, Джет покинул кабинет. После такого насыщенного событиями дня захотелось одиночества и тишины. Чтобы поразмыслить
«Мустанг» лениво катил по прожаренным пыльным улицам Руты. Джет нарочно выбрал длинный и запутанный маршрут к дому, чтобы насладиться прохладой и уверенным спокойствием, законсервированным внутри салона. Оказывается, отвык он не только от работы с полным включением. Отвык думать привычными категориями. Вынужденная смена статуса его до сих пор не заботила, но тут вдруг оказалось, что все намного сложней, чем казалось раньше. Джет Дага уже три недели как наблюдатель Центра профилактики преступлений, направленных против представителей туземных рас, для краткости именуемого центром Тордоса. Так звали, кажется, главного идеолога этой конторы.
Только звучит солидно.
Центр не являлся подструктурой конторы, он каким-то боком имел отношение к полицейскому управлению, потому и сам Джет, и все три его предшественника имели тесные контакты со здешними представителями правопорядка. И при всем том официально центр был независимой структурой, существующей на средства метрополии.
Есть места, где эта работа действительно может считаться сложной или опасной. Есть места, где наблюдатели центра имеют вес наравне с Интерполом и Бюро космических исследований. Но это все - где-то там. На Руте иначе. Здесь местное население живет параллельной жизнью, никак не пересекающейся с жизнью крупных городов.
И уж точно на Руте отродясь не было преступлений, направленных против представителей народа кхорби. Во всяком случае, по данным полиции. А другие данные Джет даже не думал искать. Диаспора пустынников в городе относительно невелика, и никто из них пока на плохое обращение не жаловался.
Да и с чего бы? Товары их налогами не облагаются, ибо являются продуктом кустарного производства. С туризма они тоже имеют небольшой доход, устраивая участникам сафари представления в стиле: «как живут дикие люди». Опять же, бесплатное питание для тех, кто пытается осесть в городе, не нужно сбрасывать со счетов...
Кар выкатил на Старую площадь. Как объяснил недавно гид, Старой она стала называться лет двадцать назад, когда после реконструкции центральных улиц в городе появилась еще одна площадка для массовых сборищ населения, которую без затей назвали Новой. На схеме навигатора старая площадь именовалась Ярмарочной. Обычно здесь шла вялая торговля сувенирами и одеждой местного производства. Площадь окружали приземистые здания типовой конструкции, явные казенные дома, одни из самых старых притом. Сегодня из-за жары торговцев было мало. Но все, какие и были, забыв про товар, наблюдали за тем, что происходило на площади. Их немногочисленные покупатели развлекались тем же.
Джет остановил
Фабричные плащи от домотканых отличить легко. Они по отражающим качествам приближаются к амальгаме. Пустынники иногда такие использовали. А вот плащи клановых расцветок горожанам не получить никогда. Даже в качестве сувенира.
Кстати, в гримерке у Даны плащ был именно клановый...
Странно. Ну что кхорби делать в концертном зале? И ругнулся неизвестный самоубийца на базовом... значит, не кхорби? Тогда откуда плащ? Столько вопросов...
Надо отдать должное местному населению. Они всегда были честны с жителями городов и ни разу их вина в тех или иных преступлениях не была доказана. Вот и думай, наблюдатель, как отнестись к ситуации. Нет сомнений, что звезда Интерпола вцепится в плащик всеми коготками и не выпустит, пока не разочаруется в версии «пустынного следа».
Джет попытался вспомнить цвета плаща. Вроде, основным был желтый...
Тем временем пустынник успел привести из переулка лохматого и флегматичного науга. Рога зверя были выкрашены в красные и черные полоски, половину морды закрывала светлая тряпка. Джет краем уха слышал, что эти не то лошадки, не то безгорбые верблюды являются существами ночными, и плохо переносят прямой солнечный свет. Науга вблизи он еще не видел. А тот был красив! Два метра в холке, светлая шерсть цвета пустынного песка искрится в солнечных лучах. Лапы широкие, покрыты более густой шерстью.
Зверя сноровисто впрягли, и тот с натугой стронул волокуши. Пустынник что-то гортанно выкрикнул и двинулся вслед. Из переулка показалось его семейство - все в одинаковых плащах. И только по росту можно попытаться понять, кто здесь мужчина, кто женщина, кто ребенок...
Через полминуты площадь вновь была пуста. Торговля возобновилась.
Ну, вот, можно ехать... вроде бы.
Потихоньку браня недремлющую свою совесть и жару, Джет выбрался на улицу. Глотнул горячего воздуха, чуть не захлебнулся им и поспешил туда, где в узенькой полоске тени от ближайшего здания велась медленная торговля.
Джет выбрал в качестве жертвы своего любопытства торговца в сером плаще без узоров, устроившего лоток с левого краю. Придется что-нибудь купить... ну да ладно.
Торговец, в знак уважения к будущему покупателю, на несколько секунд откинул капюшон. Обветренное узкоглазое лицо принадлежало мужчине лет сорока. Волосы и брови были сбриты.
– Рад видеть уважаемый путешественник мой лавке!
– улыбнулся он широко и редкозубо.
– Что желаешь?
Переигрывал купец с акцентом. Скорей всего, он прилично говорит на базовом, а слова искажает исключительно для создания образа.