Дангу
Шрифт:
— Женщин посадили на лошадей. И девушку фаренги тоже. И они уехали вместе с этими даку.
— И это все? — разочарованно спросил Дангу. — Больше ничего не знаешь?
— Это все, джанаб! Да будет Аллах доволен нами! — поклонился хозяин и отвернулся к караван-баши, который торопил его с обустройством каравана. Машинально сунув руку за пояс халата, хозяин вдруг снова обратился к юноше, протягивая ему раскрытую ладонь. — Я совсем забыл. Вот это висело на палочке над ковром в углу зенаны. Я подумал, что это неспроста, и спрятал у себя.
На ладони сверкал серебряный крестик с цепочкой.
— Гау! — громко крикнул Дангу. — Дарья!
Он выхватил крестик и начал подпрыгивать, как ребенок, радостно повторяя:» Дарья! Дарья!»
— Ну-ка, ну-ка, сынок, постой! Дай-ка гляну, — проговорил Григорий, выхватывая крестик у него из руки и переворачивая обратной стороной. — вот! Читай! Нацарапано, видишь?
Он поднес крестик к лицу Дангу. Юноша неуверенно начал:
— ДЭ-а, да, ШЭ-а, ша, — и потом уже громко и радостно: — ДАША. — Сердце его пело и, казалось, выпрыгивало из груди, потому что Дарьюшка подала весточку о себе — жива, страдаю, люблю!
— Ну вот и хорошо, сынок! ДАША значит Дарья, ну ты и так знаешь без меня, — продолжал Григорий, улыбаясь и глядя, как юноша прижимал крестик то ко лбу, то к щекам, заливаясь радостным смехом, что-то выкрикивая. Потом, зажав крестик в кулаке, Дангу начал прыгать и скакать вокруг друзей. Через минуту-другую он успокоился и негромко спросил:
— Что будем делать? Я сейчас же отправлюсь за ней!
— Постой, раджа джи! — остановил юношу Парвез. — Бадмаш ушел от нас на шесть наших дневных переходов; ведь он движется налегке, и у него запасные лошади. Даже ты его уже не догонишь. И потом с ним много даку, они все вооружены, и тебе с ними не справиться. Успокойся, не спеши! Ты еще плохо знаешь обычаи людей. Будем действовать хитростью. Пошлем опять вперед Нанди и в помощь ему дадим сипая Барк Андаза. Они все разузнают. Ты обязательно освободишь свою дорогую рани Дарью. Успокойся! — Парвез схватил Дангу за руку. — Сегодня ты уже отличился. Отдохни. Я продолжу свой рассказ о Раме и Сите, и ты узнаешь, как добро побеждает зло. Да будет Аллах доволен нами!
Дангу кивнул, потом бережно повесил крестик на шею и перекрестился.
— Остуди свое сердце, сынок! Господь не оставит нас милостию своей! Будь с нами, не уходи, да и придет Дарьюшке нашей спасение! Давай помолимся вместе. — Григорий вытащил из-за пояса молитвослов, нашел нужное место. — … Спаси, Господи, нас, юных да пожилых, сущих в печалях, бедах и в скорбях, плененных в темницах же и в заточениях, спаси и помилуй, укрепи, утеши…
Юноша глубоко вздохнул, оставил оружие в покое, перекрестился несколько раз, поглядывая на молящегося Григория, и тоже забормотал, подстраиваясь ему в тон:
— …Спаси Господи и помилуй… Спаси Господи и помилуй…
Этот вечер был особенно радостен для Дангу. Он сидел вместе со всеми в ам-казе, время от времени притрагиваясь к серебряному крестику Дарьи, висевшему у него на груди, и внимательно слушал продолжение рассказа о Раме и Сите.
«…Хануман с Ангадом, Налем и Нилем уже месяц скитались в поисках Ситы, не зная, где находится Ланка, и уже отчаялись найти ее, как вдруг перед ними появился мудрец Сампати и сказал:
— Идите на юг. Там вы встретите море. По ту сторону моря — Ланка. Туда Раван увез Ситу.
Хануман и его друзья поблагодарили мудреца и через несколько дней добрались до моря. Но как же перебраться на Ланку? У них не было ни времени, ни подходящего материала для постройки лодки, пригодной для плавания по морю.
— Я отправлюсь вплавь, а вы все оставайтесь здесь и ждите меня, — решительно сказал Хануман.
Он плыл целый день и к вечеру достиг берегов Ланки. Перед ним на вершине горы раскинулся прекрасный город. Дворцы упирались своими крышами и золотыми куполами прямо в небо. На широких улицах было оживленно, там и тут стояли на карауле вооруженные воины. Куда ни посмотришь — всюду роскошь и богатство.
Хануман очень удивился и опечалился. Разыскать Ситу в таком большом городе было нелегко. Спрашивать нельзя, сразу возникнут подозрения. Что делать? И тут он увидел огромное дерево, стоявшее у главного дворца.
Хануман тихонько поднялся по дереву, спрятался в листве и, когда наступила ночь, перебрался по ветвям во дворец. Его блеск и красота поразили Ханумана. Серебряные полы залов искрились, отражая пламя светильников. Он долго бродил по дворцу, видел спящих Равана и его красавицу жену Мандодари, но нигде не нашел Ситы. «Уж не убил ли ее Раван?» — подумал он. Когда начало светать и закаркали вороны, он по ветвям того же дерева выбрался из дворца. Как же быть? Где искать Ситу? Кроме того, он сильно проголодался. Но выходить на люди было опасно. Днем его одежда и необычный облик будут замечены, и его непременно схватят. Размышляя так, Хануман вдруг увидел большой красивый сад. Он проник в него и только нарвал плодов, чтобы утолить голод, как услышал чьи-то голоса. Сидя среди ветвей, Хануман увидел под деревом очень красивую женщину с распущенными волосами, одетую в старое рваное сари. Ее окружали несколько ракшаси. По ее заплаканным глазам и бледному лицу, выражавшему глубокую тоску, он сразу догадался, что это Сита.
Только он собрался спуститься к ней с дерева, как заметил вошедшего в сад Равана и снова притаился в ветвях… «
Парвез остановился, щелкнул пальцами, и слуга, поклонившись, подал ему блюдо с нарезанными кусочками манго.
— Эх-ма! Да я этого негодяя Равана из пистолета тут же порешил бы! — живо заметил Григорий.
Парвез улыбнулся:
— Ты Григо джи благороден, как Лакшман.
Пожевав немного манго, ювелир продолжал:
«…Раван подошел к Сите и сказал:
— Сита, сегодня чудесный день, поют птицы, вокруг цветов вьются пчелы, а ты, как и прежде, печальна и грустна. Почему ты не одеваешь дорогие одежды, туфли и украшения, которые я тебе прислал, и не умащиваешь себя благовониями?
Окинув его презрительным взглядом, Сита ответила:
— Негодяй! Твои усилия напрасны. Лучше попроси прощения у Рамы, пока не поздно, и отпусти меня. Не то он уничтожит тебя вместе с твоей Ланкой.
Раван покраснел от гнева и крикнул:
— Даю тебе на размышления еще один месяц. А потом пеняй на себя.
И он ушел в сопровождении ракшаси. Тогда Хануман кинул сверху кольцо Рамы. Сита подняла его и сразу узнала. Страх, недоумение и тревога охватили ее. Тогда Хануман спрыгнул с дерева и, представ перед ней, поклонился. Изумившись, Сита спросила:
— Кто ты, незнакомец?
Хануман, сложив почтительно руки, рассказал ей все. Радости Ситы не было предела. Она вся расцвела и промолвила:
— Неужели ты пришел от Рамы? Не могу в это поверить! Скажи, вспоминает ли он обо мне?
— О, конечно! — воскликнул Хануман. — Он только и твердит ваше имя. Теперь я знаю, где вы, и сообщу об этом Раме, как только вернусь. Он придет сюда с войском, чтобы освободить вас и наказать злого Равана. О госпожа, — продолжал Хануман, — передайте, пожалуйста, со мной вашему мужу что-нибудь принадлежащее вам — пусть он убедится, что вы живы.