Даниэль Друскат
Шрифт:
Строить нелегально значило работать втемную, то есть тайком, иначе говоря, без ведома властей. Альтенштайнцы так и сделали и сумели добиться своего, потому что Друскат с Кеттнером изобрели плавучий насос. Приварили к обычному отсасывающему насосу две оцинкованные бочки из-под компоста — вот и все. Агрегат спустили на воду в самом глубоком окне на болоте. Весть об этом облетела всю деревню, любопытные валили толпами, все разводье облепили. Мужчины выжидательно и скептически дымили, как паровозы, чтоб разогнать комаров, женщины из-за жгучего солнца надвинули на лица платки. Все сгорали от нетерпения: заработает или нет чудная штуковина, похожая на неуклюжего водяного
Правда, пришлось подождать, пока уровень воды снизится и болото подсохнет. Два года работали крестьяне, подчас по колено в грязи, отгораживая польдер от озера торфяной насыпью, корчуя густой кустарник. Им помогали женщины и школьники, и наконец — еще через год — просторный, чистый, ржаво-коричневый участок распахали и засеяли кормовыми травами. Всходы зазеленели густо, как нигде в округе. Видно, Друскат, которого кое-кто считал чокнутым, оказался прав. Успех — вот он совсем близко, рукой подать, кормов будет вдоволь и хозяйствовать можно будет и жить не хуже, чем в богатом хорбекском кооперативе.
Но однажды утром тревожно завыла сирена: затопило польдер. Аня вместе со всеми помчалась к Топи. Действительно, там, где еще вчера расстилался сочный альтенштайнский луг, сегодня плескалось озеро, и размытая в нескольких местах запруда едва поднималась над чмокающим потоком, была еле различимой линией среди беспредельной водной глади.
На косогоре над Топью собрались женщины: недвижные, будто в оцепенении, только платья развевались — с озера дул ветер. Женщины не произнесли ни слова. Каждая из них потрудилась на польдере наравне с мужчинами, долгие часы, долгие дни — два года, и каждая, видно, ждала, что тяжелый труд не пройдет впустую, — и напрасно. Аня, сидя вместе с ребятами у подножия косогора, повернула голову: на лицах у женщин читалось странное выражение — не покорность и не одно только ожесточение — такие лица, наверно, бывают у людей, которых постоянно обижали и которые теперь хотят отомстить за несбывшиеся надежды. Кому они собирались мстить?
Анин отец брел в воде по остаткам насыпи, мужчины тяжело шагали следом за ним, должно быть, хотели спасти насос, который сорвался с якоря и пока держался, зацепившись за торчащий из воды ивовый пень, но ветер менял направление и грозил унести насос в озеро.
«Его дурацкая выдумка! — с издевкой сказала одна из женщин. — Ишь, сломалась!»
Другие одобрительно засмеялись и вдруг разом взвизгнули. Аня увидела, как Кеттнер по самые плечи провалился в запруду. Мужчины попробовали вытащить его, но теперь запруда стала расползаться и у них под ногами.
«Чертовы ондатры все подрыли», — закричал Друскат.
Кто-то еще, сложив ладони рупором, заорал:
«Лодка нужна!»
Рыбачья лодка, уже немного рассохшаяся, лежала на краю склона, и дети решили спустить ее на воду. Тогда женщины зашевелились, потащили ребятишек прочь:
«Марш отсюда! Хватит с нас, если один из этих психованных мужиков потонет. Тут уж ничего не спасешь. Гляньте на мужиков, по уши в грязи. На сей раз пускай сами стирают».
Так ругались женщины, хватали за руки упирающихся ребят и тяжело шли с ними назад в деревню. Каждую ждала работа, дома или в кооперативе, чего на эту паршивую Топь время-то зря тратить, и пальцем больше не пошевелят.
Одна Аня осталась, настроение — хоть
«Я могу чем-нибудь помочь?» — спросила девочка.
«Принеси поесть».
Когда она возвращалась с корзиной еды на багажнике, навстречу ей попался Цизениц.
«Далеко ли?»
Она слезла с велосипеда. Цизениц тоже направлялся на болото.
«За шнапсом ходил, — пояснил он и похлопал по бутылкам, рассованным по карманам пиджака. — Чем бедному мужику еще утешиться, как не выпивкой?»
Аня с сомнением пожала плечами.
«Твой отец вздумал пойти против природы, — сказал Цизениц. — Но озеро не допустило. Так я и знал, что все это псу под хвост».
Аня искоса наблюдала за стариком. Сдвинув шляпу на затылок, он ковылял рядом с ней по дороге и философствовал. «Верно, успел уже выпить, — подумала она. — Пахнет от него».
«Знаешь, — бубнил Цизениц, — Альтенштайн всегда был бедной деревней, и альтенштайнский помещик всегда был беднее своего родича из Хорбека. Даже польские работники не помогли. Издавна были поля худые и поля тучные и, значит, хозяева бедные и богатые. А нынче опять же бедные и богатые кооперативы. Может, у природы закон такой. Уж я-то знаю, твой отец хочет вроде как перещеголять хорбекского Штефана, только не сдюжить ему. Господь бог или — ежели тебе эдакое слово не по нраву, ты ведь, поди, прошла югендвайе [7] , — скажем, пусть не бог, пусть природа, природа-то жребии поделила несправедливо».
7
Праздник совершеннолетия у школьников ГДР.
Аня и в самом деле годом раньше ходила на подготовительные занятия, а кое-что усвоила в школе, узнала из книг и от отца. И потому сказала чуть свысока, как нередко говорят молодые люди, считая, что во многом разбираются лучше старших:
«Поверь, дедушка Цизениц, социализм устранит несправедливость».
«Так только в газетах пишут, — махнул рукой Цизениц. — Все равно из пучка соломы дом не построить. Вот и получается: одни должны из кожи лезть, а другим живется полегче, смотря по тому, какой выпал жребий, я уж тебе говорил. Одним, стало быть, везет, а другим нет. Так уж оно заведено, да так и останется».
Цизениц продолжал свои диковинные рассуждения до той самой минуты, когда они наконец вышли на косогор. Мужчины тем временем вызволили насос, стащили с себя мокрую одежду и бросили сушиться на траву. День был жаркий, они сидели на лугу в плавках, а кто и в исподнем, невеселые и угрюмые. Цизениц откупорил бутылки, перво-наперво приложился сам и от наслаждения прищелкнул языком.
«Следующий, пожалуйста».
«Подождать надо, пока вода спадет, — сказал Друскат, — Потом залатаем дамбу».
Никто не отозвался. Друскат кивнул Цизеницу. Тот кочевал следом за бутылкой, которая переходила из рук в руки, ото рта ко рту. Цизениц протянул ее Друскату, но тот отмахнулся, пить ему не хотелось.
«Ветер с озера поджимает, и все-таки непонятно, откуда столько воды. Как думаешь, смотритель? — обратился он к старику. — Может, где-нибудь запруду поставили?»
«Может».
Мальке, кооперативный дояр, наверно, больше всех ждал от работ на Топи: и кормов для скота, и больше молока в подойниках, и, конечно, заработки повыше для себя и для жены, может, и премию, тоже сгодится, как-никак пятеро ребятишек, обо всех надо позаботиться...