Даниэль Львов: Мальчик, обреченный спасти Айяк
Шрифт:
– Ну что, Даниэль Львов, ты рад меня видеть? Я слышал, что ты желал встретить меня, как подобает. И ожидал, истинно королевского приема. Однако был очень удивлен и огорчен. Ведь ты, мой раб, даже не вышел поприветствовать меня. И мне пришлось утруждать себя, прогуливаясь по этому ничтожному жилищу в поисках его хозяина. Кстати, изволь объяснить, где ты был все то время, что я искал тебя.
– «Какой же он, все-таки, язва, – думал Даниэль, выслушивая надменную речь своего противника. – Он еще смеет называть меня рабом, в то время как сам является ничтожным самозванцем. Ах, как ему, наверное, сложно было шагать по моей квартире, это ведь не то же самое, что порхать по пышным хоромам великолепного дворца. Здесь так тесно, что негде расправить крылышки, и «прекрасное неземное существо» вынуждено было утруждать себя, переставляя непривычные к ходьбе ножки». – Пленник внутренне усмехнулся собственным мыслям, а напыщенный вид врага вызвал усмешку и на его губах.
Тортоломио, заметив усмешку, сдвинул брови и, до боли вцепившись пальцами в подлокотники кресла, сильно подался вперед. Даниэль еле сдержался, чтобы не расхохотаться.
– Я спрашиваю тебя, где ты прятался, пока я расхаживал по твоей отвратительной каморке? – прорычал Тортоломио, съезжая на визг.
– «Как будто я обязан перед тобой отчитываться» – Огрызнулся Даниэль про себя. Но тут же снова задумался. – «А где я, собственно, был?»
– Вообще-то я нигде не прятался, а просто, как и Вы, бродил по квартире. И, по всей видимости, мы разминулись, – нашелся мальчик.
Тортоломио смотрел на беззащитного пленника взглядом полным недоверия и презрения.
Даниэль продолжил:
– А не встретил и не поприветствовал я Вас потому, что ожидал Вас позже. Мне сказали, что Вы прибудете в семь. Поглядите, даже сейчас еще нет семи, а ведь точность – вежливость королей. Неужели, к повелителям рода Тортоломио, это не относится? Я был убежден….
– Что? – вскричал Маланьи, резко вскочив с кресла. – Ты еще осмеливаешься дерзить мне?! Тебе ли, несчастному рабу, указывать своему великому повелителю, как ему следует поступать и что делать?! Здесь я правитель! Здесь над всеми моя власть! Здесь все подчинено нам – великим Тортоломио! Мы же – не подчинены ничему, даже времени!
– «Так ли это?» – с большим сомнением подумал Даниэль.
– Время – мой слуга, и я распоряжаюсь им, как мне хочется! – энергично маша руками и нервно подергивая головой, все больше разъяряясь, продолжал Маланьи. – И пусть оно капризно, придет время, когда я подчиню его себе полностью.
– «Придет время, и я подчиню себе время, – Мысленно передразнил Даниэль собеседника. – Я еще никогда не слышал большей глупости. Этот гордец, наверное, собирается жить вечно, и оставаться молодым, указывая времени в какую сторону ему течь. Не слишком ли много он на себя берет? Как бы ни согнулся раньше времени под столь непосильной ношей. Лучше бы поберег свои нервы, а то пылит по пустякам, – куда это годится? Повелителю следует быть более уравновешенным». – Даниэль слишком увлекся своими мыслями и потому не особо вслушивался в слова Тортоломио, а тот, не встречая протестов, начал понемногу остывать и, вновь опустившись в кресло, перевел разговор на другую тему. Он заговорил о дуэли.
– Надеюсь, ты помнишь, что я вызвал тебя на дуэль, – сказал Маланьи. – И, надеюсь, что когда придет ее время, ты будешь готов сразиться со мною в честном бою.
– «Да, – подумал Даниэль с сарказмом, – уж в Вашей честности мне сомневаться не приходится. Интересно, а что, по его мнению, означает быть готовым, если они меня ни к чему не подготавливают? – возник у мальчика справедливый вопрос. – Что ни говори, истинно – бой на равных».
– По моей милости, незадолго до начала дуэли, ты будешь ознакомлен с некоторыми препятствиями. – Продолжал Тортоломио. – Надеюсь, ты способен чувствовать благодарность за снисходительность к тебе.
– А чем я снискал столь великую милость? – Спросил Даниэль, прилагая не малые усилия, чтобы скрыть негодование и не ответить тщеславному ровеснику, как тот заслуживал.
– Разумеется, ты сам не мог снискать моей милости, заслужить ее тебе не под силу. – Ядовито ухмыльнулся Маланьи. – Но я – человек с большой душой. И, как видишь, желаю добра даже своим врагам, – ведь ты мой враг. Тебе будет полезно хоть что-то знать о дуэли. К тому же, мне не хотелось бы потерять противника при первом же препятствии.
– «Вот это уже более правдивое объяснение Вашей снисходительности, – подумал пленник. – Вам хочется поиздеваться надо мной вдоволь, проведя через все ужасы. Иначе, дуэль не принесет Вам наслаждения. Ну что ж, хотите развлечься, так развлечетесь. Я уверен, Вы увидите даже больше, чем ожидаете». – В глазах Даниэля мелькнул озорной огонек, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Тортоломио, отчего тот заметно поежился.
– А каковы условия игры? – спросил пленник уже вслух.
– Условия таковы: если побеждаю я, то ты становишься моим слугой, или же… – гость фальшиво улыбнулся, – или же, будешь превращен в какое-нибудь животное. Заметь, я предоставляю тебе выбор.
– Ну, уж лучше второе, чем первое, – буркнул Даниэль неслышно.
– А если, вдруг, победишь ты, то я…, то мы…, то наш великий род уступит свой трон какому-нибудь ничтожеству. – После этих слов, Тортоломио закинул голову назад, и громко расхохотался, видно подобная мысль показалась ему слишком нелепой и забавной.
Просмеявшись, Маланьи поднялся с кресла и, добавив: – «Дуэль состоится шестнадцатого дня месяца Тортоломио седьмого», – важной походкой прошествовал к двери. Уже у выхода он вдруг остановился и, повернувшись, метнул взгляд в сторону столика, на котором стояла ваза с сухими ветками.
Перехватив взгляд противника, Даниэль вздрогнул. – «Нет, только не это» – промелькнуло у него в голове. Пленник надеялся, что Тортоломио исчезнет, не потрудившись заглянуть в вазу, но тот не исчез. Полминуты спустя он уже стоял у стола и обеими руками шарил в гербарии. Очень скоро нащупав что-то твердое, юный повелитель бросил колкий торжествующий взгляд на своего пленника, желая увидеть его реакцию. Но Даниэль смотрел с явным безразличием, за которым скрывалась сильная тревога. Тортоломио вынул камень из вазы и присмотрелся, его лицо выразило недоумение. Маланьи презрительно фыркнул.
– Ты коллекционируешь камешки? – спросил он.
– Да, а что здесь необычного?
– Да ничего, для таких, как ты. Я же коллекционирую брильянты.
– «Твои бриллианты – обычные стекляшки в сравнении с сокровищем, которое ты сейчас держишь в руках. Если бы Вы только знали, о, великий повелитель, как глупо сейчас выглядит Ваша персона». – В мыслях Даниэль даже засмеялся. Но сердце в его груди сжалось от опасения, что противник оставит стардейский камень себе. Связанный по рукам и ногам, он с болью наблюдал, как Тортоломио, небрежно вертя находку в руке, удаляется к выходу. Вдруг, Даниэль встрепенулся и громко сказал: