Данвичский роман
Шрифт:
Однако в мгновение ока...
Сэри села и смотрела.
...совершенство молчания властвовало над всем.
Сэри ошеломлённо поднялась. Несомненно, опыт такого воздействия не мог быть продуктом воображения. Но её недоумение длилось недолго, поскольку ей в голову вернулась настоятельная необходимость миссии: Уилбур.
Её глаза метались назад и вверх. На вершине Сторожевого холма всё ещё горел огонь. Она ринулась вперёд с ужасной тревогой в сердце, и в её голове взорвалась молитва: «Пожалуйста, Боже! Пусть будет так, что Уилбур не загорится в этом пламени!»
Сэри бросилась бежать...
Только чтобы полностью остановиться.
Фигура в освещаемой лунным светом тьме, идущая по тропе, была Уилбуром.
Если раньше её визг был визгом испуга, теперь она вскрикнула от ликования. Она побежала вперёд и полностью прыгнула в объятия Уилбура, чтобы обнять и поцеловать его, чтобы вцепиться в него изо всех сил - действительно, праздновать тот факт, что он сошёл с огненного холма невредимым.
Гигант, казалось, был поражён этим действием.
– Что с тобой? Нет, успокойся! Почему ты так взволнована?
Всё ещё обнимая его в крайнем отчаянии, она могла ответить только шёпотом, вздохами и припадками.
– Я увидела, как горит огонь на Сторожевом холме, и у меня возникло ужасное представление, куда отправился ты!
– она разрыдалась.
– Ой, Уилбур! Я так боялась, что ты загоришься вместе с этим пламенем!
– Тише, тише, милая, - он позволил своим объятиям успокоить её.
– Как видишь, я в полном порядке.
– Это правда, что я был на Сторожевом холме, но я сделал так, чтобы огонь, который я поджёг, не мог никуда распространиться.
– Огонь... зажёг ты?
– Э-э-э-э-э, - сказал он более мягким тоном. Он осторожно повернул её, чтобы вернуться к сараю с инструментами. Проницательный человек мог заметить изменение в его характере, как будто чтобы смягчить любое беспокойство Сэри. Слово «поклоняются» он практически прошептал: - Видишь ли, огонь - это способ, которым некоторые люди поклоняются богам, в которых они верят.
Выражение лица Сэри наводило на размышления.
– Когда моя мама иногда водила меня в церковь, они внутри, одетые в свои облачения, зажигали свечи перед служением. Это похоже на то, что сказал ты?
После паузы Уилбур ответил:
– Ага. В этой же самой манере. И, видишь ли, я поднимаюсь на Сторожевой холм из-за того, что для меня это то место, что для большинства людей церковь, но это совсем другое место, и там я отдаю дань уважения тому, в кого я верю. Для меня никогда не будет другого бога, ни на земле, ни на небе.
Он медленно шёл, обхватив её за плечо, и, казалось, очень осторожно подходил к выбранным им словам, как будто собирался раскрыть ей какую-то глубокую запутанную трактовку.
– Знаешь, есть большинство, которые ходят в церковь по воскресеньям, и также в особые дни, такие как Рождество и Пасха, а есть другие, как я, у которых другая религия, которая призывает их поклоняться другому богу, но имей в виду, что это не как у них, ни по воскресеньям, ни на Пасху, ни на Рождество, а в основном по ночам, в особые времена, такие как ночь Ламмаса, например, а это как раз сейчас...
В Сэри вспыхнуло знакомое слово, что дало ей повод сделать активное замечание.
– О, я знаю Ламмас, потому что мы с мамой слушали, как священник говорил об этом ещё до того, как мой отец запретил нам ходить в церковь. Мы брали буханку хлеба и читали над ней молитвы, а затем сжигали её, чтобы дым поднимался к Богу. Если я поняла смысл всего, на Ламмас мы как бы благодарили Бога за то, что он дал нам первый урожай.
Уилбур решительно кивнул.
– Совершенно верно, Ламмас проник в христианское мышление ещё в далёком прошлом, но на самом деле он намного старше. То же самое и со Сретением, которое известно как День Святого Креста, и это тот день, когда я родился, но это неважно. И то же самое для кануна Белтана, также называемого Вальпургиевой ночью, а затем и для кануна Дня Всех Святых, который в старину называли Самайном, но это было во времена язычников, а теперь большинство называют его Хэллоуином. Забавно, что почти все религии, которые были распространены, были как-то объединены этими особыми днями, но, что больше всего интересно, была какая-то причина, по которой они были скованы особой силой, которая никоим образом не была связана ни с христианским Богом, ни с иудейским, ни с тем, в кого верили далёкие люди, богов, известных как Будда, Аллах и тому подобных.
Сэри прищурилась, вслушиваясь в информацию, которую она нашла интересной, несмотря на недостаток понимания.
– Ты говоришь, что есть причина, по которой эти дни особенные?
Ещё один решительный кивок Уилбура.
– Несомненно, причина в следующем: эти дни особенные, потому что звёзды сошлись так.
Сэри уставилась и моргнула.
– Звёзды?
– Э-э-э... ага, - заверил её загадочный голос.
– То, как звёзды проявляют себя, - произнёс он следующие слова с большой внимательностью.
– Космология, я не знаю, как тебе объяснить это. Такие звёзды, как Альдебаран, Процион и Бетельгейзе. Они как ангелы с крыльями словно из застывшей росы в своих плоскостях и конфигурациях. Откуда их сила? Ой, ты, наверное, не захочешь знать, потому что это будет довольно утомительно для мозга и потребует большого количества исследований. Мне потребовалось прочесть немало книг, чтобы получить справедливое знание.
В этот момент Сэри полностью лишилась всякой надежды на понимание. Ничего подобного она не вспомнила из церковных проповедей; но опять же, она всегда менее чем достаточно уделяла этому внимания.
Её темп замедлился, и она спросила единственное, что ей пришло в голову:
– Так... получается есть бог, отличный от христианского Бога и человека по имени Иисус?
– Всё верно. В отличие от всего этого.
– О... и как зовут твоего бога?
Колебания Уилбура, казалось, становились всё более сложными с каждым шагом, и когда он заговорил, чтобы ответить, ответ больше походил на срыгивание, чем на речь:
– Йог-Сотот.
Сэри посмотрела на него. Слышала ли она что-то странно похожее всего несколько минут назад, но не голосом Уилбура, а произнесённым с помощью невозможного шума, который, казалось, происходил из-под земли? Однако, раздумывая над этим, она вздрогнула от чего-то, возможно, от естественного спазма, а с другой стороны, от чего-то более дурного, вызвавшего в голове боль, которая была кратковременной, но острой.
– Я никогда о нём не слышала, - сказала она, тяжело вздохнув.
– Ты уверен, что он настоящий бог, а не выдумка?