Дао дэ Цзин. Книга о Пути и Добродетели (сборник)
Шрифт:
Цзыгун выслушал его, но не понял. Вернулся и сообщил [обо всем] учителю.
– Я знал, что с ним следует поговорить, – сказал учитель. – Так и оказалось. Он обрел [мудрость], но не до конца.
Цзыгун устал учиться и сказал Конфуцию:
– Хочу отдохнуть.
– В жизни нет отдыха, – ответил Конфуций.
– Значит [мне], Сы, негде отдохнуть?
– Есть где. Взгляни вот туда и узнай, где найдешь отдых. И простор и высота!
И могильный курган! И заклание скота! И жертвенный треножник!
– Как величественна смерть! – воскликнул Цзыгун. – Для благородного мужа – отдых, для ничтожного человека – падение ниц.
– Ты познал ее, Сы! Всем людям понятна радость жизни, но не всем – горечь жизни; всем понятна усталость старости, но не всем – отдых в старости; всем понятен страх перед смертью, но не всем – покой смерти [64] .
Яньцзы
– Как прекрасна была смерть для древних! Для достойных [65] она – отдых, для недостойных – падение ниц. Смерть – конец свойств. Древние называли мертвого вернувшимся. Если мертвого называть вернувшимся, то живого – странствующим. Если странствующий забывает о возвращении, [он] становится бездомным. Когда один становится бездомным, его порицают все. Когда же [все] в Поднебесной становятся бездомными, разве найдется мудрый, чтобы их порицать!
64
«Покой смерти» – даосский тезис, который провозглашается устами противника даосизма (один из полемических приемов).
65
«Для достойных» (жэнь) – очень сложный термин, обычный перевод которого – «гуманный» – не отвечает его содержанию. Здесь для даосов принимается значение «достойный», для конфуцианцев – «милосердный».
Что за человек тот, кто уйдет из родных мест, покинет всю свою родню [66] , бросит свой дом, свое достояние, уйдет бродить на все четыре стороны и не вернется? Все непременно назовут его безрассудным, безумным. А что за человек тот, кто ценит [свое] тело и жизнь, хвастается своими способностями и мастерством, создает себе имя и славу, кичится перед живущими и забывает о [своем] конце? Все непременно назовут его умным, дальновидным мужем. Оба они ошибаются, однако все похвалят второго и осудят первого. Только мудрый человек ведает, кого одобрить, а кого осудить.
66
«Вся родня» (лю цинь) – шесть степеней родства – термин, который в узком смысле обозначает родственников в пределах одной семьи и в широком – большую семью и свойственников.
Некто спросил учителя Лецзы:
– Почему ты ценишь пустоту?
– В пустоте нет ценного, – ответил Лецзы и продолжал: [Цело] не в названии. Нет ничего лучше покоя, нет ничего лучше пустоты. В покое, в пустоте, обретаешь свое жилище, [в стремлении] взять, отдать теряешь свое жилище. Когда дела пошли плохо, [прежнего] не вернешь игрой в «милосердие» и «справедливость» [67] .
67
«Милосердие» и «справедливость» (жэнь, и) – эти термины часто служат синонимом конфуцианского учения. Ср. «Дао дэ цзин», § 38.
Вскармливающий Медведя [68] сказал:
– Движение и вращение не имеют конца. Но кто ощутит тончайшие изменения неба и земли [вселенной]? Ведь из-за утраты вещей там – изобилие здесь, из-за полноты здесь – недостаток там. Утраты и изобилие, полнота и недостаток следуют то за жизнью, то за смертью. Кто ощутит то неуловимое мгновенье, когда смыкаются друг с другом приход и уход? Воздух <эфир> у каждого нарастает не сразу, форма [тело] у каждого утрачивается не сразу. Не ощущаешь, [когда] они созревают, [когда] они утрачиваются. Так же с каждым днем, от рождения и до старости меняются внешний вид человека, цвет, разум, поведение. Кожа [у него] изменяется, ногти, волосы то вырастают, то отпадают. Ведь они со времени младенчества не останавливаются [в росте], не остаются неизменными. Но этот миг [перехода] ощутить нельзя, понимают его много позже.
68
Вскармливающий Медведя (Юй Сюн, Юйцзы), по преданию, – наставник чжоуского царя Прекрасного (Вэньвана, XII в. до н. э.), автор «книги» в 22 главы. Его устами в данном фрагменте передаются догадки даосов о сохранении вещества и о переходе количества в качество.
Некий цисец [69] не мог ни есть ни спать: опасался, что небо обрушится, земля развалится и ему негде будет жить. Опасения эти опечалили другого человека, который отправился к нему и стал объяснять:
– Зачем опасаешься, что обрушится небо? Ведь небо – скопление воздуха [70] , нет места без воздуха. Ты зеваешь, дышишь и действуешь все дни в этом небе.
– [Если] небо действительно скопление воздуха, то разве не должны упасть солнце, луна, планеты и звезды? – спросил цисец.
69
Притча Лецзы об этом цисце осталась жить в Китае и доныне в виде поговорки «опасения цисца», означающей беспочвенный страх.
70
Материалистическое понимание неба, как и общего строения мира, ясно выраженное Лецзы, не позволяет думать, что он верит в миф о починке небосвода Нюйва. Поэтому критика данного мифа у Ван Чуна («Лунь хэн», – VII, 105), развивавшего учение Лецзы о ци, направлена не против Лецзы.
– Солнце, луна, планеты и звезды – это [та часть] скопления воздуха, которая блестит. Пускай бы даже упали, никому бы не причинили вреда.
– А если земля развалится?
– Зачем опасаться, что земля развалится? Ведь земля – это скопление твердого [тела], которое заполняет [все] четыре пустоты Нет места без твердого [тела]. Ты стоишь, ходишь и все дни действуешь на земле.
Успокоенный цисец очень обрадовался, а объяснявший ему, также успокоенный, очень обрадовался.
Услышал об этом учитель Высокий Тростник [71] , усмехнулся и сказал:
71
Высокий Тростник (Чан Луцзы), как и Подобный Лесу, – персонаж с прозвищем в даосском стиле (настолько познал природу, что стал ей подобен). О нем см. также Сыма Цянь (Исторические записки, цз. 74, т. I, стр. 813). Его объяснения носят атеистический характер, ибо небу, горам, рекам тогда приносились жертвы, а радуга н другие явления считались знамениями небес. Высказывается также одна из догадок даосов о множественности миров, которая встречается и в дальнейшем (как догадка о макро- и микрокосме).
– Радуга простая и двойная, облака и туман, ветер и дождь, времена года – эти скопления воздуха образуют небо. Горы и холмы, реки и моря, металлы и камни, огонь и дерево – эти скопления формы [тел] образуют землю. Разве познавший, что [небо] – скопление воздуха, познавший, что [земля] – скопление твердых [тел], скажет, что [они] не разрушатся? Ведь в пространстве небо и земля – вещи очень мелкие, [хотя] самое крупное в них <в небе и земле> бесконечно, неисчерпаемо. Это очевидно. Трудно [их] измерить, трудно изучить. Это очевидно. Опасность их разрушения [относится] действительно к слишком далекому будущему, но слова о том, что они [никогда] не разрушатся, также неверны. Поскольку небо и земля не могут не разрушиться, [они обязательно] разрушатся. Разве не будет опасности, когда придет время их разрушения?
Услышал об этом учитель Лецзы, усмехнулся и сказал:
– Говорящие, что небо и земля разрушатся, ошибаются; говорящие, что небо и земля не разрушатся, также ошибаются. Разрушатся или нет, я не могу знать. Хотя одни [утверждают] первое, а другие – второе, но ведь живые не знают, что такое мертвые, а мертвые не знают, что такое живые; приходящие не знают ушедших, а ушедшие – приходящих. Что нам тревожиться, разрушатся [небо и земля] или нет!
Ограждающий [72] спросил своих помощников:
72
Ограждающий (Шунь) – мифический правитель Китая, позже обожествлявшийся конфуцианской религией. 2285–2258 гг. – традиционные даты его соправления с Высочайшим (Яо), до 2208 г. до н. э. он правил самостоятельно.
– Могу ли обрести путь и им владеть?
– Собственным телом не владеешь [73] , как же можешь обрести путь и им владеть! – ответили ему.
– Если я не владею собственным телом, [то] кто им владеет?
– Это скопление формы во вселенной. Жизнью [своей] ты не владеешь, ибо она – соединение [частей] неба и земли. Своими свойствами и жизнью ты не владеешь, ибо это случайное скопление во вселенной; своими сыновьями и внуками ты не владеешь, ибо они – скопление сброшенной [как у змеи] кожи во вселенной. Поэтому [ты] идешь, не зная куда, стоишь, не зная на чем, ешь, не зная почему. Во вселенной сильнее всего воздух и [сила] тепла. Как же можешь [ты] обрести их и ими владеть?
73
Фрагмент, повторенный почти дословно в «Чжуанцзы», отражает даосское отрицание любой собственности, включая и верховную, царскую, а также власть отца над сыном, т. е. одного из основных тезисов конфуцианства.