Дао Кенгуру
Шрифт:
– Ну, а при чем тут ваша Хартия?
– Дело в том, – сказал он, – что, в отличие от западных конституций, наша Хартия, это не инструкция по демократии, а правила техники безопасности против клептократии.
– Джерри! Ты думаешь, я не читала вашу Хартию? Там прописана инструкция, четкий регламент! Выборы судей, конкурс координаторов, полномочия социальных служб!..
Дон Рулетка поднял руку в знак того, что готов ответить на ее филиппику.
– Видишь ли, Джоан, экспериментально установлено, что коллектив людей, в котором больше пяти участников, нуждается в правилах регулирования. И у человека имеются соответствующие инстинкты. Любая образовавшаяся команда
– Да! Будто у вас на Первую ассамблею собрался народ! Как бы не так! Там собрались полевые командиры Тропы, контрабандисты, и хозяева нелегальных фабрик. И в чьих интересах они прописали правила? Только не говори, что в интересах народа!
– Народ, – медленно произнес Жерар Рулетка, – не имеет интересов. Это экологическая популяция гомо сапиенс. Интересы есть лишь у людей, структурированных в какие-то коллективы. И в нашем случае интерес был такой: пусть к нам никто не лезет со своим пониманием жизни и своими правилами. Вот почему у нас на Первой ассамблее была обстановка взаимной подозрительности. Любой локальный лидер подозревал кого-то в намерении сесть на трон. Один раз делегаты в зале даже вытащили пушки, и там почти дошло до стрельбы. Но, все утряслось. Итогом ассамблеи стала инструкция, по которой определяется минимально-необходимое общеполезное регулирование в стране, и...
Тут Жерар Рулетка сделал паузу, заранее подчеркивая будущую фразу.
– …И инструкция по выявлению и нейтрализации любого человека или группы, которая попытается установить в стране или в регионе регулирование сверх этого минимума.
– По этой-то инструкции тебя и отстранили, я не ошибаюсь? – спросила Смит.
– Меня, это кого? – полюбопытствовал дон Рулетка.
– Я не знаю, кем ты был, – сказала она, – Угарте Армадилло, Рико Верде, или обоими.
– Допустим, ты угадала. Кем бы они ни были, они представляли потенциальную угрозу, поэтому, несмотря на то, что они не нарушали Хартию, суд подверг их остракизму.
– Хороша же ваша Хартия, по которой можно подвергнуть остракизму невиновного!
– Джоан, ты достаточно образованная девушка, чтобы понимать: если субъекты такого класса делают нечто серьезное, в чем их можно было бы обвинить, то время упущено, а главные потенциальные обвинители лежат на дне с грузом на ногах, и кормят рыб.
– Да, – спецагент CIA кивнула, – я понимаю. Но, все-таки это как-то несправедливо, и, наверное, на твоем месте мне было бы чертовски обидно.
– Обидно за что? – с улыбкой спросил он, – Мне плохо, что ли? Сижу под водопадом с прекрасной молодой женщиной, болтаю о политической философии.
Джоан Смит задумалась, играя солнечным зайчиком от металлического стаканчика. Последняя декада казалась удивительнее всего, что было в ее жизни (кстати, богатой приключениями). Внешне ее отношения с Маккормаком выглядели, как обычный для здешних мест курортный роман 30-летней американской туристки с гидом. Чаще в таких случаях гид бывает молодым широкоплечим туземцем, а дон Рулетка был невысоким, худощавым, не туземцем (в этническом смысле), и старше «туристки» лет на 15 (на вид) и на все 20 (если считать календарный возраст). Но, в курортных романах нет догм…
…Так вот, они только выглядели, как туристка и гид, а на самом
Вот за этими мыслями (подброшенными интуицией морского пехотинца и разведчика) застало ее сообщение из Лэнгли по защищенному каналу электронной почты. Ноутбук оповестил хозяйку характерной музыкальной фразой. Она посмотрела на экран, и…
«Спецагенту Кенгуру – немедленно принять к исполнению:
762-211-131-752-561
930-354-655-442-853…».
– …О, черт!
– Письмо счастья? – спросил дон Рулетка, вынимая из кармана сигару и зажигалку.
– Еще какое, – проворчала она, тоскливо вспоминая пункты инструкции по прочтению приказов, идущих под шифром – «матрешкой» (когда сообщение, зашифрованное по компьютерному «конвейерному» алгоритму – тоже шифровка, но созданная методом «ручного книжного» алгоритма). Сегодня было нечетное число нечетного месяца, это значило, что книга-ключ – «Сага о Форсайтах» Джона Голсуорси, издание 1949 года.
Книга, разумеется, имелась на ноутбуке в обычной электронной библиотеке, и простая программа – дешифратор тоже имелась. Вводишь шифровку и название файла книги, и получаешь результат:
«…Физически ликвидировать Сэма Хопкинса.
Выбор метода ликвидации не ограничивается.
Немедленно подтвердите получение задания».
– …О, черт! Дерьмовая долбанная сука!
– Это то, о чем ты говорила, когда мы летели из Паго-Паго? – спросил дон Рулетка.
– Да. Черт! – Джоан ударила кулаком по колену, – Я так надеялась, что обойдется...
– По-моему, – возразил он, – ты не очень надеялась. А после вчерашнего откровения о дизайне доступных атомных бомб на блоге Сэма Хопкинса, надеяться было не на что. Кстати, давай-ка, подтверди получение задания, а то будет подозрительно.
– Джерри! Откуда ты знаешь, что в шифровке требуют подтвердить получение?
– Я просто знаком со стандартными манерами CIA. Давай-ка подтверждай.
– Ладно…
Спецагент Смит отправила подтверждение, и спросила:
– …Что дальше, Джерри?
– Во-первых, – ответил он, – не падай духом. Произошло событие, которое ты успешно предсказала. Ты ориентируешься в ситуации. Это плюс. Во-вторых, центр Лэнгли дал дурацкое задание. Он не ориентируется в ситуации. Это тоже плюс. В третьих, Лэнгли хоронит тебя. С таких заданий живыми обычно не возвращаются. И это тоже плюс.
– Джерри, этот последний пункт совсем не кажется мне плюсом.
– А напрасно, – сказал дон Рулетка, – ведь это огромный плюс. Посмотри на это с другой стороны. Допустим, центр Лэнгли решил бы похоронить тебя иначе. И тогда тебя бы не выпустили 25 сентября с базы Паго-Паго, а накачали бы пентоталом, и провели первый протокольный допрос. Получив показания о твоей «двойной игре», тебя бы отправили в какую-нибудь американскую дыру, и там выкачивали бы из тебя продолжение истории. Известно, что при последовательном применении «сывороток правды», человек сперва говорит то, что кажется ему правдой, добавляя некоторую долю персонального бреда, а дальше, доля бреда начинает расти. На пятой дозе человек уже просто бредит на темы, заданные сотрудниками, ведущими допрос. А примерно после десятой дозы человек превращается в овощ, и его списывают в психиатрическую клинику, как неизвестного, обнаруженного полицией на улице без возможности идентификации. Финиш!