Дао настоящего менеджера

Михайлов Александр

— Да не было у нас ничего! — взмолилась Наташка, — в этот раз…

Зря она так, конечно, зря! Начало предложения было ещё неплохое, но вот конец её мужа просто взорвал.

— Ах, в этот?!! — и топор взметнулся над нашими головами.

— Помогите! Убивают! — заорала в ответ Наташка с такой силой, что на окне заколыхались занавески. Оглушённый акустическим ударом её муж на несколько секунд затормозился. Эти секунды нас спасли.

— Всем лежать! Работает ОМОН! — раздался зычный рёв из коридора. Затем оттуда же послышался грохот, как будто на пол уронили что-то тяжёлое, а затем донёсся дьявольский смех, — а мы уже лежим, — весело сообщил кто-то, — Серёга в атаку!

Метелицын

растерянно опустил топор и повернулся к двери.

— Что за… — пробормотал он.

В дверном проёме появились двое новых действующих лиц: здоровый мужик в расстёгнутой до пупа рубашке и с пистолетами в обеих руках — но этот был хотя бы стоя, а вот второй товарищ вполз в комнату по-пластунски, как боец на учениях, зато без оружия. Товарищей я узнал — это были наши опера взятые Полусековым на подряд. Но вид у них был какой-то чересчур тонизированный, если так можно выразиться.

— Руки вверх! — заорал здоровяк и направил оба пистолета в голову Метелицына, — стреляю без предупреждения!

— И без возбуждения, — глядя на не до конца одетую Наташку, добавил опер, который был снизу.

— И без возбуждения, — согласился детина и щёлкнул курками.

Уши у чебурашки побледнели и он как зачарованный уставился на чёрные кружочки целившие ему в лоб. «Вот пусть теперь топором помашет», — мстительно подумал я, — «мне-то что? Сказали «всем лежать», а я и так лежу», — и принюхался к запаху растворителя, заползшему с комнату вслед за операми, — «неслабо ребята надышались».

Но в этот момент в комнату вдруг заскочил третий опер, и споткнувшись об второго, в корне изменил ситуацию, так как упал прямо под ноги первому — тому который был с пистолетами.

Наташкин муж родился под счастливой звездой, поэтому обе пули проскочили у него над головой. В следующее мгновение он вместе с топором выскочил на улицу прямо сквозь закрытое окно и занавески. После оглушительного грохота выстрелов звон разбитого стекла прозвучал завершающим финальным аккордом.

Опера, несмотря на пребывание в изменённом состоянии сознания, надо сказать, не растерялись. Здоровяк с криком «Стоять!» тоже телепортировался через окно. Третий опер, из-за которого чуть не застрелили Метелицына, также бросился в погоню, но через коридор: я услышал, как он на бегу приказывает кому-то овладеть задним проходом с улицы, чтобы не дать уйти преступнику. Опер, который, как и я, всё это время пребывал в лежачем состоянии, встал, отряхнулся с задумчивым видом и строго спросил:

— А вы что тут, трахались?

— Нет! — сказала Наташка: — Но это же не уголовное преступление, — сказал я.

Слова кого-то из нас двоих, вероятно, показались ему убедительными и он, шаркнув ножкой и пошатываясь, тоже удалился: наверное, чтобы принять участие в погоне за чебурашкой с топором.

Когда крики с улицы затихли, так же как и шум в коридоре, мы с Наташкой пришли в себя. Я почувствовал, что похмелье моё прошло, а Метелицына растерянно сказала: — Обалдеть, рассказать — никто ж не поверит.

Отдых придал ясность моей мысли.

— Так что, платы-то наши отмыли?

— Отмыли, — эхом повторила Наташка, медленно застёгивая пуговицу на своей кофточке, и видимо, всё ещё вспоминая пережитый стресс, — на складе лежат в коробках.

— Тогда дёргаем отсюда вместе с ними, — решительно сказал я и вытащил свой мобильник, чтобы звонить и Михе и «ястребам», — пока здесь вся остальная милиция Октябрьского района не появилась.

Глава 14

В открытое окно моей машины светило яркое мартовское солнце. Воздух тоже явственно попахивал весной, но настроение у меня и Рашида, сидевшего рядом на пассажирском сиденье было отнюдь

не весенним. Мы смотрели на недостроенную шестиэтажную бетонную коробку с отсутствующей крышей и негромко вполголоса бранились нехорошими словами. Всё дело было в том, что эта коробка нам больше не принадлежала.

— Давай, хоть выйдем, покурим, — предложил я, прекратив засорять мартовский воздух крепкими выражениями, — да и поедем обратно, что тут ещё смотреть.

Шагинуров мрачно кивнул, ещё несколько раз употребил своё любимое слово в разных вариациях и вылез из машины, хлопнув дверцей.

— Прямо, как и планировали, — закурив, сказал он, — к весне под крышу подвели. Эх…. Ну, как же так?

— Теперь Григорьич должен себе сэппуку сделать, — сказал я.

— Кого? — ошеломлённо спросил Рашид.

— Ну, харакири, — объяснил я, — поскольку не уберёг честь своего господина. В Японии, так всегда делают.

— Тут не Япония, — вздохнул Шагинуров, — да и куда нашему старикану было против этих волков. Ему на пенсию пора, а не с рейдерами воевать.

— Быстро они сработали, — согласился я, — двух месяцев не прошло.

И действительно, в декабре Красников ещё только-только неохотно упомянул про какие-то непонятные проблемы, а уже в феврале у нас арестовали наше строящееся здание. Переезд и третья сборочная линия, естественно, накрылись медным тазом. Эти кочегары с угольной компании в лице упыря Баева взялись за нас всерьёз. Даже приезд президента не помог, а наоборот подстегнул их аппетиты. Хотя шеф всё-таки тогда удачно подсунул ВВП пустую коробочку с кнопкой. Не совсем, конечно пустую, кое-какая начинка там была для оживляжа, но прокатило: губернатора с полпредом не уволили за срыв президентской программы. Потом-то конечно наши ребята всё бы доделали, да и заказы новые светили — но не успели. А всё почему? Да потому что генеральный директор Алексеич и начальник безопасности Григорьич позабыли слова царя Филиппа папы Александра Македонского, что «осёл с мешком золота открывает ворота в любую крепость». И вот этот осёл по фамилии Гоцман, набив свои защёчные мешки золотом, сдал нашу крепость со всеми потрохами этим опытным мошенникам. Хотя ещё большим ослом оказался сам Красников, поделившись с Сашей информацией, которую надо было держать в секрете. Тоже мне, нашёл достойного кандидата на моё место. Вот бог его и наказал, ну, правда, не знаю почему, заодно и мне досталось — семь процентов инвестиций гонконговской фирмы вмиг сказали мне «прощай». У этих угольщиков, оказывается всё схвачено на совесть: и менты и суды. Мгновенно арестовали собственность нашей «International Electronics Group ltd», естественно ту, что была на территории нашей Родины, а она вся была тут — наш шестиэтажный недостроенный теремок. Дескать, подача подложных сведений и введение в заблуждение контролирующие организации. Ну, не могли они, уроды, сделать это на этапе фундамента? На крыше и внутренней отделке мы конечно немного сэкономили — процентов двадцать, а до гонконговского счёта враги вообще хрен доберутся, но утешение из этого всё равно слабое, поскольку на нём всё равно денег нет.

— Шеф прямо почернел за последний месяц, — сочувственно сказал Рашид и сплюнул, — и орать на всех перестал.

— Любой почернеет, если его на сто лимонов кинуть, — объяснил я.

Лично меня эти черти, получается, ограбили приблизительно на десятку: конечно, до полного почернения как у шефа, далеко, так, немного припорошило. Да, все равно я этих денег, можно сказать, и не видел. А сейчас, как Киса Воробьянинов, вижу, но взять не могу — там уже охрана не наша стоит.

— А я вот одного не пойму, — сказал Шагинуров и сплюнул ещё раз, — этим-то рейдерам, какая польза от того, что у нас государство здание забрало?