Дао — путь без пути
Шрифт:
Попытайтесь меня понять: я пытаюсь сейчас перевернуть все вверх тормашками, слишком долго все было перевёрнуто с ног на голову. Надо все поставить на место, и это единственный способ. Если кто-то стоит на голове, как вернуть его в естественное положение? Перевернуть вверх тормашками, и все будет в порядке. Так называемая духовность — только переодетый материализм.
Вам надо понять суть дела: духовен тот, у кого нет желаний; духовен тот, кто не вязнет в ловушках "я", духовен тот, кто не заботится о Кундалини, чакрах, шастрах, раскрытии тысячелепесткового лотоса, такой человек действительно духовен. Он необычен в своей обычности, он свят в своей повседневности.
Само разделение на материальное и духовное материалистично.
все различия идут от "я". Когда "я" исчезает, исчезают все различия; есть реальность, неразложимая реальность. Назовите её духовной, назовите материальной — ничего не изменится, когда естьтолько одно,ему подойдёт любое имя.
Во имя духовности люди калечат, разрушают, парализуют себя. Есть даосская притча.
Мандарин провинции Лю отправился встречать перелётную птицу, появившуюся в окрестности, и препроводил её в парадный покой.
По этому поводу были зарезаны вол, овца и поросёнок, и в честь заморской птицы был устроен роскошный пир, на котором прекрасные музыканты играли музыку, сочинённую под наблюдением императора Жень, но птичка глядела на все это рассеяно, была понура и печальна, не отведала ни кусочка мяса, не пригубила ни из одного бокала. Так она умерла от голода через три дня. Мандарин кормил птичку так, как он кормил себя, он не понял, что с ней надо было обращаться как с птицей, а не как с императором.
Музыка мало значит для птицы, а вол, овца и поросёнокне годятся ей в пищу. Мандарин убил птицу.
Вы убиваете себя, стремясь к тому, для чего не созданы. Вы не дали себе возможности быть самим собой и стараетесь вести себя, как кто-то другой. Все учения навязывают вам нечто, чем вы должны стать. Дао говорит: «Ты — уже то, что надо, не нужно никем становиться; ты — уже то, что надо. Ты существуешь, и нет никакого становления. Ты — уже то, что надо, начни жить».
Смотрите, что за революционное благовестие. Не нужно улучшать себя, вы уже то, чем могли бы быть. Начните же наслаждаться этим, праздновать, жить. И чем больше вы празднуете, чем естественнее живёте, тем более вы начинаете чувствовать свою глубочайшую сердцевину. И в глубочайшей башей сердцевине — Дао — ваша природа, Путь.
ВОПРОС Хорошо ли рисковать?
ОТВЕТ Дело не в том, что хорошо или плохо. Если вы живёте, вы неизбежно рискуете, жизнь — это риск. Безопасна только смерть, жизнь не бывает безопасна — безопасности нет. Организации, называемые «страхование жизни», должны называться «страхование смерти»; в жизни никто не застрахован. Жизнь жива только потому, что есть риск, опасность, потоэму она так и волнует.
Вы спрашиваете: «Хорошо ли рисковать?»
Приходится рисковать, если хотите жить, и чем больше вы рискуете, тем больше в вас жизни. Так что на самом деле вы спрашиваете:
«Хорошо ли жить?»
Нет, я не убийца, я не хочу отравить вашу жизнь. Многие уже преуспели в этом: учителя, проповедники, они отравляют вашу жизнь. Все они учат вас жить в рамках, жить так, чтобы не было риска, чтобы вы всегда были в полной безопасности, но тогда вы уже мертвы, вы уже в могиле, и тогда становитесь несчастны и начинаете замечать, что у вас нет никакой любви, нет никакого счастья, что в вашей жизни не происходит ничего стоящего. Тогда в вас возникает чувство, что жизнь бессмысленна, незначительна, а причина в том, что вы избегаете риска. Смысл приходит, когда вы в опасности, дерзновении. Ценность приходит только тогда, когда вы живы, ценность приходит через жизненность.
Вся добродетель — быть мужественным, мужество — единственное достоинство.
Если не жить опасно, лучше покончить с жизнью; зачем тогда обременять жизнь, зачем обременять землю? И зачем чувствовать себя несчастным? Какой в этом смысл? Тогда ваше несчастье ни к чему не приведёт, и будете вы в своём несчастье, как белка в колесе.
Взгляните на людей: глаза их потеряли блеск жизни, их лица больше похожи на маски, чем на настоящие лица, они не живут, а только делают вид, что живут. И тогда, естественно, возникает чувство, что все бессмысленно: не рождается ни цветения, ни аромата, ни танца, ни песни. Тогда они обращаются к священнику и тот говорит: «Да, песня возможна, но только после смерти, когда вы умрете». Обращаются к либералу и он говорит: «Да, жизнь имеет смысл, но прежде нужно изменить социальную структуру, нужно изменить экономическую структуру и заодно всю историю, нужно построить коммунизм, нужно построить социализм».
Когда человек теряет смысл, он, естественно, начинает спрашивать, где его найти. И вот он обращается к этим двум, священнику и либералу, хотя именно они доводят его до такого состояния, когда смысл потерян. Составился великий заговор: сначала они уничтожили возможность смысла, и теперь, конечно, вы у них в руках, вам приходится обращаться к ним с вопросами, они указывают вам путь.
Взгляните на ребёнка: у него есть смысл. Вам ведь знакома такая картина: ребёнок играет в камешки на морском берегу или бежит за бабочкой. Тихо понаблюдайте, но не пробуждайте в нем самосознания. Как только пробуждается самосознание, он уже больше не ребёнок. Тихо понаблюдайте, спрячьтесь где-нибудь; увлечённый до самозабвения, он полностью растворился в чем-то. А как он прекрасен! Благодать на его лице, радуга, радость, веселье, наслаждение, жизнь, у него как бы выросли крылья и в то же время его нет, он растворился. В этот миг растворения он ближе всего к Богу, он в Дао, он на Пути, он наслаждается мгновением. Он необычайно счастлив, так счастлив, что даже не понимает, что счастлив. Понимают, что счастливы только несчастные люди. Он так счастлив — кому какое дело? Он настолько "в", что больше он не посторонний.
Теперь попробуйте вот что: возьмите фотоаппарат и попытайтесь заснять ребёнка. Как только он почувствует, что его снимают, веселье его исчезнет. Его лицо перестанет быть правдивым, появляется маска. Его глаза больше не растворены, сияние исчезло, они становятся скучными. Он не так уж подвижен, он стал скованным, закрепощённым. Вернулось самосознание, вторглось "я". Теперь ребёнок неприятен. Вот почему так трудно сделать фотографию. Если даже красивого человека привести в студию, сразу что-то случается, фотография никогда не получается такой, как надо. Довольны вы хоть одной своей фотографией? Всякий раз, глядя на фотографию, вы видите, что что-то потеряно. Что же потеряно? Вы вспомнили о себе, появилось самосознание, вы начали готовиться. Вы хотели бы выглядеть, как можно лучше: счастливым, улыбающимся, человеком значительным, могущественным, чарующим… и все на ветер; вы просто неприятны, мертвы. Вы думаете о фотокамере и о тех, кто будет смотреть на фотографию. Вы так поглощены мыслями о себе, как же можно быть красивым?
Тот, кто постоянно думает, — а не опасно ли, — настолько поглощён мыслями о себе, что ему некогда жить. Он становится напряжённым, скучным и глупым, он — посредственность. Забудьте вы о риске: жизнь — это риск. Как только вы родились, с уверенностью можно сказать только одно, что рано или поздно вы умрёте. Какой же может быть риск?
Моя старенькая бабушка за меня всегда очень болела: я постоянно разъезжал на поездах, полмесяца в месяц я был в пути. Она вечно тревожилась и говорила: «Так много несчастных случаев!» Каждый день она открывала газету, чтобы узнать, не случилось ли ещё одной аварии с гнездом, самолётом… И собрав вырезки, она показывала их мне всякий раз, когда я собирался в дорогу: «Вот посмотри, сколько несчастных случаев с автомашинами, поездами, самолётами, сколько убитых. Прошу тебя, не езжай никуда!»