Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания

Торчинов Евгений Алексеевич

Таким образом, важной характеристикой даосизма “цюань чжэнь” является его синкретический характер, хорошо осознаваемый и адептами этого направления, поскольку они выдвинули лозунг сущностного единства трех религий Китая (сань цзяо и, сань цзяо вэй и). Само по себе учение о единстве “трех религий” восходит еще к периоду рецепции буддизма в Китае, где оно, по существу, означало единство буддизма и собственно китайской традиции. Однако только при Сун оно приняло свои классические формы, а законченность обрело как раз в даосизме “цюань чжэнь” и последующих религиозных движениях периода Мин (1368–1644).

Интересно, что пропагандистами единства “трех

религий” выступали именно даосы, поскольку и конфуцианцы и буддисты склонны были смотреть на него как на ересь. Это отражало синтезирующие интенции даосизма, стремившегося в силу своей специфики к превращению в основную консолидирующую силу во все более набиравшем силу процессе религиозной унификации.

Действительно, завершение формирования китайского этноса и основных параметров его духовной культуры к XIV в. приводит к выходу на первый план в религиозной жизни страны синкретических образований. Стать ведущей и структурообразующей силой в этом процессе было основной целью даосизма, которую во многом и реализовала доктрина школы “цюань чжэнь”, хотя в сфере философского дискурса и идеологической ортодоксии лидерство осталось за неоконфуцианством.

Включение в состав канонического корпуса школы наравне с даосскими конфуцианских и буддийских текстов достаточно четко свидетельствует об этом. Введение “Книги сыновней почтительности” также говорит о стремлении лидеров “цюань чжэнь” к даосской сакрализации конфуцианской этики в связи с обращенностью к широкому кругу верующих.

К началу XIII в. формируются основные подшколы “цюань чжэнь”, перед названием которых непременно ставится иероглиф “три религии” (например, “Сань цзяо цзинь лянь хуэй” — “Общество золотого лотоса трех религий”), а в их пантеоне равное место занимали даосские божества, бессмертные, будды и бодхисаттвы.

Радикально переосмысливается и сотериология даосизма. Постепенно нараставшая спиритуализация идеала бессмертного привела к тому, что отныне под бессмертием понимается своего рода духовное освобождение, обретаемое при жизни, а не после смерти, и изменение самого статуса существования. Момент бессмертия тела как субстрата духовного начала человека не отрицается прямо (и даже упоминается в пункте 15) сочинения Ван Чунъяна. Его отрицание означало бы разрыв с такой базовой характеристикой даосизма, как натурализм, но он, тем не менее, отходит на задний план.

С этим связана и реинтерпретация “освобождения от трупа” (ши цзе), которое понимается как достижение “полного” бессмертия в новом теле после физической смерти “плотского” тела (своеобразный аналог буддийского разграничения между упадхишеша и анупадхишеша нирваной).

В школе “цюань чжэнь” бессмертными считались поэтому все ее канонизированные патриархи, несмотря на факт их физической смерти. Вместе с тем реликтом старого даосизма осталась вера в возможность встречи с бессмертными, в один определенный праздничный день якобы посещающих монастыри школы “цюань чжэнь”.

Говоря о даосском генезисе этой школы, нельзя не обратить внимания на связь ее с маошаньской традицией, тенденция которой (прямат созерцательности над овнешвленной литургической обрядностью, стремление к отшельничеству и индивидуальному совершенствованию, появление целибата, спиритуализация идеала бессмертного) приобрела в новом даосизме концентрированное выражение. Об этом свидетельствуют и многочисленные частные детали: использование Ван Чунъяном специфически маошаньской терминологии, восходящей к “Чжэнь гао” Тао

Хунцзина, признание в качестве верховных божеств — персонифицированных аспектов Дао маошаньской триады “трех чистых” (сань цин цзунь) небес “Высшей Чистоты” (Юаньши Тяньцзунь, Тайшан Даоцзюнь и Тайшан Лао-цзюнь) и т. п.

Основанная Ван Чунъяном школа быстро распространила свое влияние по всему Северному Китаю, превратившись в мощную идеологическую силу. В начале XIII в. ее лидеры предприняли также попытку стать официальной идеологией укреплявшейся империи Чингиз-хана, в чем первоначально имели весьма значительный успех. Он связан с именем выдающегося ученика Ван Чунъяна даоса Цю Чан-чуня (Цю Чуцзи, Цю Тунми, 1148–1227 гг.), посетившего в 1221 г. Чингиз-хана (по его вызову), желавшего по примеру китайских монархов получить эликсир бессмертия и проповедовавшего монгольскому государю учение “цюань чжэнь”.

В общих чертах его проповедь сводилась к ознакомлению хана с основными положениями китайской космологии и к заверению в том, что никаких волшебных эликсиров не существует, тогда как путь к бессмертию лежит через внутреннее самосовершенствование, преодоление страстей и привязанностей, очищение сердца и приобщение к Дао как источнику и организующему началу мироздания.

Эта проповедь произвела на Чингиз-хана сильное впечатление, и он после отказа Чан-чуня от каких-либо наград пожаловал в 1224 г. ему и его ученикам старый даосский монастырь “Да тяньчан гуань” (современный “Бай юнь гуань”) в Янь-цзине (Пекине), ставший с этого времени идейным центром даосизма “цюань чжэнь” и главным монастырем подшколы “Лунмэнь”, основанной Цю Чан-чунем. [38]

38

О политических последствиях встречи Чан-чуня с Чингиз-ханом см.: Яо Чжундао, 1986, с. 201–219. Привилегии школы “цюань чжэнь” никак не сказались ни на положении китайского населения в целом, ни на отношении монголов к своим побежденным противникам.

Эта подшкола, первоначально называвшаяся “школой золотого лотоса” (цзинь лянь}, получила свое название по наименованию горы на границе провинций Шаньси и Шэньси, на которой Чаньчунь предавался даосскому подвижничеству. Со временем она стала лидирующим направлением даосизма “цюань чжэнь”, каковым остается и в настоящее время.

Преемники Чингиз-хана также покровительствовали даосизму “цюань чжэнь” вплоть до 1255 г., когда в результате поражения в диспуте с буддистами даосизм был осужден. Однако еще несколько десятилетий монгольские правители проявляли терпимость к даосизму (например, в 1269 г. император официально признал за семью патриархами школы титул “совершенных людей” — чжэнь жэнь), и только в 1281 г.

Хубилай (юаньский Ши-цзу, 1260–1295 гг.) окончательно подверг даосизм гонениям и издал знаменитый эдикт о сожжении всех книг “Дао цзана” за исключением “Дао-дэ цзина”. Но на этих событиях следует остановиться подробнее.

Осуждение даосизма монгольскими правителями Китая было связано с поражением даосов в диспутах с буддистами в 1255–1256 гг. и в 1281 г. Что касается первых двух дискуссий, то сведения о них противоречивы и недостоверны (см. Кубо Норитада, 1968, с. 39–61). Сожжение же даосских текстов в 1281 г. засвидетельствовано в различных исторических источниках и может считаться вполне доказанным историческим фактом.