Дар белого астронавта
Шрифт:
— У меня? — голос Макара дрогнул. — «Маленький принц».
— Вот ее и принесешь! — решительно приказал Лысюра.
— А другую нельзя? Это ведь моя самая-самая любимая…
Лысюра остановился перед Синицыным и заложил руки за спину:
— Значит, любимую книгу ты хочешь оставить себе, а другим отдать то, что тебе не нужно? Живцов, запиши это для карикатуры.
Макар возмутился:
— А ты сам какую принесешь?
— Я? — Лысюра вытащил блокнот из-за спины и по складам прочитал: — «Роль профсоюзных организации в развитии горнодобывающей промышленности». Один рубль пятьдесят одна копейка стоит.
— Что? — Макар даже задохнулся. — Это твоя любимая книга? Да врешь ты все! Мы же знаем, что ты только про шпионов и читаешь.
— Про шпионов это я так читаю. — Лысюра отвел глаза. — А вот эта книга стоящая. Рубль пятьдесят одна копейка.
— Да что ты заладил: рубль пятьдесят одна, рубль пятьдесят одна! Вот, — Макар метнулся к полкам с книгами, — «Кулинария»! Два рубля семьдесят копеек! Могу отдать вместо «Маленького принца», мама все равно в нее не заглядывает…
В это время послышались глухие всхлипывания. Это смеялся Зина Живцов. Потом захихикала Даша.
— Чего смеетесь? — оторопел Синицын.
— Ой, не могу… хы-хы-хы, — давился Живцов. — «Кулинария»! Кто же ее читать будет?
— А кто будет читать эту… как ее? — Синицын нацелился пальцем в Генку.
— Эту-то! Еще как будут! Вон Живцов уже изъявил желание, «забил» очередь. Правда, Зина? — не сдавался Лысюра.
— Твою книгу тоже никто читать не будет, — спокойно возразил ему Живцов. — И не ври, пожалуйста, ничего я не «забивал».
— Ага, значит, подводишь друга. Ну ладно, попомнишь меня, Зиновий. Твое мнение какое, Поспелова?
— Мое мнение такое, — тихо сказала Даша, — чтобы все было без обмана, пусть каждый приносит хорошую книгу.
Пока шла перебранка насчет книг, пока Лысюра диктовал передовую, Синицын совсем забыл о мышонке. Он с интересом смотрел, как старательно выписывала Поспелова статью Лысюры: «Отличница! Пишет — залюбуешься!»
— Не дыши в затылок! — передернула плечами Даша, и Макар передвинулся к Живцову. Тот быстрыми движениями карандаша набрасывал карикатуру. На бумаге постепенно вырисовывался испуганный толстый человек, который, озираясь, прятал в шкаф книги.
— Кого это ты рисуешь? — настороженно спросил Синицын.
— Это пока еще никого, — произнес тот многозначительно. — Но потом подпишем фамилии тех, кто пожадничает.
Наконец передовая статья была готова, карикатура закончена и наступила очередь Синицына писать красочными буквами в верхней части газеты «Пионер № 1».
С тяжелым вздохом Макар вооружился карандашом и, согнувшись, замер над листом бумаги. Тут он заметил под острием карандаша какую-то соринку. Он отложил карандаш и стал тщательно сметать с бумаги незримую пыль.
— Мусор тут, понимаешь, — бормотал он, оттягивая время и мучительно соображая, как отвертеться от своего же вранья.
Подперев кулачком подбородок, Даша внимательно смотрела на него. Ох, лучше бы она не смотрела!
— Ну, чего тянешь? — не выдержал Генка. — Рисуй, а то уже поздно. Стенгазету нужно завтра вывесить.
— А чего вы смотрите? — огрызнулся Макар. — Не могу я рисовать, когда все вокруг стоят и глазеют.
— Ну ладно, ладно, не будем, — успокоил его Живцов. — Давайте, ребята, лучше почитаем свежий номер «Пионерки». — И он вытащил из кармана газету.
Синицын понял, что его уже ничто не спасет. И тут он вспомнил про мышонка.
— Ребята, а что я сегодня видел! — воскликнул он, откладывая в сторону карандаш. — Из-под холодильника белый мышонок выскочил, а усы и хвост у него золотые. Честное слово, не вру!
— Ой, с золотым хвостом! — всплеснула руками Даша. — Вот бы поглядеть на него!
Но мальчишки смотрели на Макара недоверчиво.
— Ты что нам заливаешь? — прищурился Генка. — Где это ты видел мышей с золотыми хвостами?
— Под холодильником! И не заливаю я. Нужно очень! Не верите — не надо. Только у него и глаза золотые!
— Ха-ха! — без улыбки сказал Генка. — А уши у него серебряные?
— Уши я не рассмотрел…
— Работай лучше, работай, — командирским тоном бросил Лысюра.
Синицын уныло склонился над газетой, задвигал локтями, крепко стиснув карандаш, и вдруг услышал крик Даши:
— Ой, что ты наделал! Тушь опрокинул!
Глубокой ночью
Синицын отпрянул от стола. По белой скатерти расплывалось громадное черное пятно, похожее на паука.
— Эт-то я оставил пузырек открытым, — заикаясь пробормотал Живцов.
— Быстрее снимайте скатерть и — в ванную! — приказала Даша. — Попробуем отмыть…
Скатерть сдернули и потащили в ванную. Даша сложила ее углом и сунула под струю горячей воды.
— Поворачивай! Поворачивай! — помогал ей Лысюра.
Через плечо с несчастным видом заглядывал Синицын:
— Ну как, отмывается?
— Немного отмылась, — ответил Генка. — Но пятно видно.
Скатерть отжали и повесили на батарею. Пятно стало бледнее. Синицыну казалось, что оно занимает уже половину скатерти.
— Ну, Синицын, будет тебе! — сделала большие глаза Даша. — Я лучше побегу, а то еще и мне попадет.
Живцов и Лысюра нерешительно затоптались. Они явно почувствовали себя неуютно.
— Ну, мы это самое… пойдем… — почесал затылок Генка. — Я совсем забыл: к контрольной надо готовиться. По математике.