Дар Близнецов
Шрифт:
Уолтон засмеялся:
– Логика ясна, но джипа нам не видать. Это машина Марка. Глория сама им займется. Или ты думаешь, она позволит тебе наклониться перед своим парнем?
Я представила реакцию молодой ведьмы и тоже улыбнулась:
– Не будем дразнить судьбу. Давай просто присоединимся к кому-нибудь.
– У меня есть идея получше.
Уолтон взял меня за руку и радостно препроводил к старенькому Форду. На месте водителя этой машины, я бы не купаться ее отвезла, а сразу на свалку. В ответ на мой жалобный взгляд, мальчишка сверкнул глазами:
– Это - моего дяди. Давно обещал ее вымыть. За
Охо-хо-шеньки, джип был бы не многим хуже…
– Внутри убирать?
– устало спросила я где-то через час, когда моя половина машины сверкала, как только может сверкать столетняя, повсюду исцарапанная тачка. По крайней мере, теперь хотя бы можно было понять, что где-то в годы Великой Гражданской войны машина была красного цвета.
Я открыла дверцу, вздохнула и поставила колено на сидение. Под ним что-то хрустнуло. Осторожно убрав ногу (надеюсь, хозяин не слишком расстроиться от потери только что сломанного предмета), я подняла сегодняшнюю газету УН и вытащила на свет старинное ожерелье. Оно представляло собой длинную цепочку из потускневшего серебра и крупный кулон из натурального камня.
– Это лучше не трогать, - аккуратно вытянул цепочку из моих рук Уолтон. Было видно, что он раздасован тем, что не спрятал вещь лучше. Я виновато улыбнулась и побыстрее перевела разговор в другое русло. Но краем глаза успела заметить, в какой карман парень кладет ожерелье и что делает он это очень осторожно, будто боится повредить или лишний раз дотронуться. Мне показалось, что я не в первый раз вижу эту вещь. И, возможно, я однажды уже держала ее в руках. Что-то подсказывало, что это был очень важный момент, который я должна хорошо запомнить. Нужно срочно выяснить, что это за камень, кому он принадлежал и почему Уолтон Джоэл так не хочет, чтобы кто-нибудь видел это ожерелье у него.
5 часть - Бога нет. Карл Маркс.
– Карла Маркса уже нет. Бог.
NN
– Госпожа! Госпожа! Не изволите ли проснуться?
– Изволю, - нехотя буркнула я из-под одеяла. Вытянув руку, нащупала на прикроватной тумбочке мобильник и утащила его в постель. Что-то я замерзла этой ночью. Может, оставила окно открытым? Хотя на улице теплее, чем в доме - лето едва закончилось. Если бы не абсурдность этого предположения, я бы подумала что заболела.
– Брр… - кутаясь в одело, я поднесла к глазам старый будильник, оставшийся в доме в наследство от прежних хозяев. Который сейчас час?!
– Магда! Семь утра!
– Верно, госпожа. И воскресенье.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты разбудила меня ни свет ни заря в выходной день!
– Вы как всегда правы, госпожа. Но, как и было договорено вчера, на утро у нас запланирован поход в церковь. Ваш воскресный наряд на комоде.
– Неужели они все-таки верующие?
– обреченно спросила я у бархатного балдахина.
– На самом деле - нет, госпожа, - бодро ответила Магда из-за двери.
– Верующие только люди моего возраста. Молодежь в церковь обычно не ходит.
– Тогда зачем ты меня разбудила?
– Я подумала, вы захотите самостоятельно принять это решение. Знаете, отказываться от Бога нужно сознательно.
Некоторое время я пролежала молча, пытаясь уловить причинно-следственную связь между тем, что Магда меня сегодня разбудила и тем, что предшествовало этому событию.
– У нас что, соседи - баптисты?
– Нет, обычные католики. И если бы вы познакомились с семьей священника, который живет к востоку возле старой мельницы, вы бы тоже приняли для себя эту веру. Хотите, я приглашу их сегодня на ужин?
Этого еще не хватало. То, что каждая церковь сражается за свою паству и пытается ее приумножить, - общеизвестный факт. Но не нужно это делать за мой счет.
– Магда, - я все-таки выползла из кровати и открыла дверь.
– Пройди. Сядь. Да просто на кровать садись. Слушай. Я не против, если ты будешь ходить в церковь, верить в Бога, делать пожертвования и так далее. Это - твой выбор. Я его приму. Но ты, пожалуйста, вспомни сейчас кто мы такие, и что здесь делаем. Мне очень жаль, но за все время существования нашего рода, нас, может, и принял какой Бог, но вот с церковью как-то не сложилось. И мне очень не хочется начинать в этом маленьком городке религиозную войну. Ты понимаешь, к чему я клоню?
– Госпожа, - очень твердо ответила экономка после минутного размышления.
– Я верна вам. И буду с вами до конца. Пойду готовить завтрак.
Магда ушла, а я почувствовала себя гадкой и мерзкой. Честное слово, спроси меня кто, и я бы ответила, что всегда стараюсь прислушиваться к мнению других. Не подавляю их своей волей. Не заставляю менять принятое решение. И уж точно не лишаю возможности быть прощенным. Верить в избранного Бога. Но когда появляется необходимость принятия решения, я отступаю от своих благородных принципов, и делаю все не так. Магда поддается внушению. А мне не нужен рядом человек, способный во благо чего-то Высшего, поступить по другому, нежели велю я. И мне приходиться заставлять ее сделать выбор: либо остаться со мной, либо уйти. Это неправильно. Я считаю Магду своей подругой, а друзья так не поступают.
– Но довольно заниматься самобичеванием!
– отвесив себе мысленный подзатыльник, я решительно открыла окно.
– Ох, ты ж мама моя дорогая! Какой ветер!
На улице было градусов пятнадцать, не больше. Небо затянули тучи, не черные грозовые, а серые, мрачные, словно кисель, без начала и без конца. Лес тревожно замер. Из привычных звуков было слышно только как ветки гнутся на ветру.
– Интересно, а в Северной Америке бывают торнадо?
– пробормотала я, бросая взгляд на куст роз внизу. Словно в ответ, ветер как голодный зверь, ударил по цветам и взметнул вверх целую тучу лепестков вместе с листьями и мусором. Я протянула руку и схватила розовый полумесяц. Задумчиво повертев его в пальцах, я осторожно прикрыла окно и положила находку в верхний ящик комода.
6 часть В средние века женщин, умеющих летать на метле, считали ведьмами и сжигали на костре Andrew Kozak
Ах, если бы рабочая неделя проходила в том же темпе, что и выходные! Так ведь нет. Суббота и Воскресенье, словно в салочки со временем играют, а Понедельник тире Пятница тянутся так медленно, что хоть пинками подгоняй.
Будильник зазвонил на рассвете. Я мысленно послала его к черту, перевернулась на другой бок и минут десять отважно сражалась с собственной совестью.
– Ладно, - наконец, сдалась я.
– Встаю!