Дар Богов

Ершова Светлана

Обвив шею Дара руками и приникая к его губам, выгнулась, прижимаясь ещё плотнее, чувствуя, как меня буквально стискивают в объятьях и мягкие губы с жадностью впиваются в мои. Язык врывается в рот, по-хозяйски его изучая, показывая, что парень остался голодным.

Разорвав поцелуй, я выпуталась из сильных рук и, встав на четвереньки, пятясь, поползла на выход. Приостановившись, глядя в абсолютно чёрные из-за расширившихся зрачков глаза, поманила Дарема пальчиком и выскользнула из палатки.

Поднявшись на ноги, я, всё так же спиной, пошла к реке, не отводя взгляда от появившегося следом за

мной парня. Он наступал, неторопливо снимая с себя одежду, бросая её на землю. У меня перехватило дыхание от вида обнажённого тела и, закусив нижнюю губу, я любовалась широкими плечами, налитыми мышцами груди, эротичными кубиками пресса, мускулистыми ногами, безусловно, не обошла вниманием и крепкий, перевитый вздувшимися венками член.

М-м-м, это не мужчина — мечта! И моё личное наваждение! Дар смотрел на меня со смесью восхищения и жгучего желания, я готова была позволить ему делать с моим телом все, что он захочет, лишь бы любимый и дальше на меня так смотрел! Любимый? Да, пожалуй, пора уже это признать, хотя бы перед самой собой: любимый, нежный, ласковый зверёныш… Мой зверёныш! Нет, я нисколько не обманываюсь на его счёт, знаю, что он дикий и необузданный, но и это мне в нём нравится!

Ступней коснулась вода, вздрогнув от неожиданности, я продолжила свой путь, заходя глубже в реку. Резко рванув вперёд, Дарем подхватил меня на руки и пошёл дальше, погружаясь в воду по плечи. Обняв его за шею, скользнула вдоль мужского тела и обвила ногами талию, скрестив лодыжки за спиной возлюбленного. Сжав мою попку ладонями, Дар меня приподнял, хрипло прошептав:

— Поможешь?

Проведя пальчиками по мускулистому торсу, проникнув между нашими телами, обхватила подрагивающий орган и направила в своё лоно, мягко опускаясь на него и вбирая в себя до конца. На мгновение задержав дыхание, парень глубоко втянул воздух и впился в мои губы, начиная медленные движения. Ухватившись за надёжные плечи, я выгнулась, разрывая поцелуй, откинула голову назад, подставляя любимому шею, к ней тут же прижались настойчивые губы. Дар целовал, мягко прикусывал и ласкал языком нежную кожу, ускоряя толчки внутри моего тела. От накатывающих волн удовольствия у меня даже пальчики на ногах поджались.

Постанывая и всхлипывая, я всё резче насаживалась на дарящий наслаждение член, с восторгом ощущая каждую его венку и плавясь от гортанного рычания любимого. Почувствовав, что подошла к черте, прильнула к широкой груди, сильнее стискивая ноги и приникая к сладким губам, рухнула в пропасть экстаза. Дрожа как осиновый лист, я сжималась на пульсирующем органе, впитывая орошающее шелковистые стеночки семя.

Прохладная вода, лаская, омывала разгорячённые тела, успокаивая и расслабляя. Переведя дыхание, Дар, так и не выпустив меня из своих рук, вышел на берег и, упав на траву, пристроил моё тельце на своей груди.

Немного полежав и вынырнув из накрывшей с головой эйфории, я завозилась и, выпрямляясь, села на его бёдра, окидывая взглядом лежавшего с закрытыми глазами парня. Подцепив пальцами серебристую с прозрачными камнями цепочку, изучающе оглядела кулон с витиеватой надписью «Дарем» и поинтересовалась:

— Откуда он у тебя?

— Понятия не имею, всегда был, вероятно, от родителей достался, — посмотрел на меня любимый, закинув руки за голову.

— А браслет? Ты его всего четыре года носишь, — вспомнила я о тонком переплетении блестящих звеньев на его запястье.

— А браслет лучше не трогать, если мы не хотим раньше времени стать родителями, — улыбнулся он в ответ и, заметив непонимание на моём лице, пояснил: — Это артефакт, защищающий от нежелательной беременности.

— Четыре года? С пятнадцати лет? Вот ты кобель!

Я даже попыталась возмущённо уйти, но обхватив за талию, Дар удержал меня на месте.

— Тише, Мел. Ты же и так прекрасно знаешь, что я не святой и девушки у меня были.

— Со мной тоже поиграешь и бросишь? — что-то раньше я об этом не задумывалась, а сейчас к глазам подступили слёзы.

— Мелори Грейс, я с тобой играю уже семь лет, и не намерен на этом останавливаться! Ну, ты чего? — обратил он внимание на мои наполняющиеся влагой глаза. — Мел, ты моя куколка и значишь для меня намного больше, чем все те девушки, которые были прежде.

— Дар, а почему «кукла»? — успокоившись, задала я давно интересующий меня вопрос.

Поморщившись, он пробормотал:

— Не хочу об этом рассказывать, но ты же не отстанешь?

— Вряд ли! — призналась я честно, состроив невинное личико.

— Я вырос в детском доме, там с личными вещами-то всё сложно, а об игрушках и говорить нечего. Когда исполнилось шесть, меня начали отправлять работать, ничего сложного, так, газеты разносить. — Моё сердце болезненно сжалось, я не знала о том, как прошло его детство. — О, нет, не делай этого! Не надо смотреть на меня так, поверь, меньше всего я хочу видеть жалость в твоих глазах! — Смущённо покраснев, я кивнула. — Так вот, однажды, я проходил мимо магазина и увидел в витрине игрушки. Из всего, что там стояло, мне больше всего понравилась кукла в розовом платье. Она не походила на расфуфыренных дамочек, что я встречал на улице, и уж, конечно, ничего общего не имела с воспитательницами в нашем приюте. Почему-то эта кукла казалась мне символом чистоты и нормальной жизни.

— Э-э-э, так это ты мне все эти годы комплименты делал?

— Получается, что так! — улыбнулся парень, проведя большим пальцем по моей щеке.

— Тебе повезло с отцом, — произнесла я тихо.

— Да, именно после встречи с Патриком моя жизнь круто изменилась, у меня появились заботливый отец, лучший друг и самая обалденная игрушка на свете!

— Дарем, а ты знаешь, что мальчики обычно предпочитают играть в лошадок и солдатиков? — не удержалась я от улыбки.

— Так это у них такой куклы, как у меня, не было! — прошептал он и приподняв меня за бёдра, медленно опустил на свой член, не разрывая наших взглядов.

— Тебе не стыдно так поступать с любимой игрушкой? — выдохнула я, из последних сил цепляясь за реальность.

— Что поделать, мальчик вырос, и его интересуют совсем другие игры. Теперь понимаешь, каково тем, кто играл в лошадок и солдатиков? Мел… не слушай меня, ты самая нежная, ласковая и сладкая девушка на свете.

Качнувшись на напряжённом органе, пробормотала:

— С теми аргументами, что ты привёл, я согласна быть твоей куклой — символом чистоты и нормальной жизни…