Дар лесной отшельницы
Шрифт:
– Ревнуешь? – усмехнулась Аня, наблюдавшая за сценой.
– Эту, что ли? – пренебрежительно хмыкнул Герман. – Ну уж нет. Просто за отца обидно. Шесть лет прожил с оторвой, одевал, обувал, побрякушки всякие дарил, а она уже на следующий день после его смерти усвистела, задрав хвост.
– Что-то поздно ты вспомнил о целомудрии. Помнится, сам не брезговал…
– Ладно, виноват. – Герман мотнул головой, сунул руки в карманы и мрачный, как туча, побрел в гостиную.
Аня немного подумала и решила, что все
Из-за закрытой двери доносилось негромкое мурлыканье, Сандра беззаботно напевала. «Интересно, – подумала Аня, – чему это она так радуется?»
Она толкнула дверь и вошла в комнату, забыв постучаться. Сандра обернулась и недовольно нахмурилась.
– Ну, чего тебе? – сквозь зубы спросила она. – Я же сказала, все разговоры завтра.
– Это не может ждать до завтра! – разозлившись, рявкнула Анна.
– Ну-ну, не надо так кричать, – вполне миролюбиво пропела Сандра. Анна отметила, что хотя та и сослалась на усталость, но переодеваться в обожаемый ею пеньюар отчего-то не спешила. – Что там у вас стряслось?
– Твой муж не кончал жизнь самоубийством. Его убили. И я могу это доказать.
В ответ Сандра сказала то, что Анна меньше всего ожидала услышать.
– Я знаю, – спокойно произнесла она, вызывающе глядя на девушку.
– И говоришь об этом таким тоном? – оторопела та. – Что тебе известно? Откуда? И где ты была, наконец?
Зная характер Сандры, можно было предположить, что она ответит на подобный вопрос какой-нибудь дерзостью. Ну, в крайнем случае просто промолчит. Но она не сделала ни того, ни другого. Слегка нахмурив гладкий лобик, она посмотрела на Аню вполне миролюбиво и вкрадчиво произнесла:
– Послушай, Аня, я все расскажу тебе, обещаю, но только завтра, идет? Сейчас мне надо хорошенько подумать.
Анна поняла, что ее выпроваживают, но не нашлась, что возразить. В конце концов, Сандра тут хозяйка, ей и решать, что и когда. Она молча повернулась и вышла из комнаты, но когда за ней закрылась дверь, она буквально кипела от ярости и собственного бессилия.
Вернувшись к себе, она упала на кровать и долго лежала, бездумно глядя в потолок.
Сандра не убивала мужа. В этом не было ни малейших сомнений. У хрупкой, даже тщедушной женщины просто не хватило бы сил стащить тело вниз по довольно узкой лестнице. Кроме того, в день приема она все время была на виду, болтала с какой-то подругой.
Нет, это не она. Но сегодня Сандра узнала нечто, проливающее свет на убийство Барскова. И что-то очень важное.
Сандра буквально пела от радости. В такое приподнятое настроение ее могла привести только одна вещь – деньги. Она была просто помешана на деньгах, и то, что она узнала об убийстве мужа, должно было принести ей большую выгоду. Только этим объясняется ее веселье.
Ну что же, подождем до утра.
Если Сандра
Сандра и в самом деле никуда не сбежала. Утром Аня первым делом заглянула в соседнюю спальню и увидела, что та преспокойно дрыхнет. В комнате было холодно, и Сандра накрылась одеялом с головой. Анна не стала ее будить. Она здесь, и это главное.
К завтраку Сандра не спустилась. Это никого не удивило. Неженка обожала поспать подольше. Правда, сегодня она определенно решила оторваться по полной программе, так как не спустилась вниз ни в десять, ни в одиннадцать. В полдень Герман, беспокойно меряющий шагами гостиную, прорычал:
– Ну все, с меня довольно. Эта дрянь полагает, что может продрыхнуть до вечера. Но я не намерен ждать так долго. Пойдем. Я вытащу ее из кровати и заставлю все рассказать.
Они поднялись на второй этаж и без стука вошли в комнату Сандры. Она по-прежнему валялась в кровати. В комнате стоял собачий холод. Анна подошла поближе.
– Тебе не кажется, что у нее слишком большая голова? – удивленно спросила она.
– Бигуди навертела. Красоту наводит. Сейчас я устрою ей косметический салон на дому!
С этими словами Герман рывком сдернул одеяло. Анна завизжала. Герман тихо охнул и выпустил одеяло из рук.
На кровати Сандры лежала обнаженная женщина. Понять, Сандра это или нет, было невозможно. На голову женщины была надета уродливая маска в виде отвратительного рогатого существа. Гадкая морда таращила на перепуганных людей налитые кровью глаза, ее пасть была разинута в свирепом оскале.
Маска была цельной и плотно охватывала шею.
Когда первый шок прошел, Анна наклонилась над телом, разглядывая жуткую морду.
– Удивительно, в ней нет прорезей! – сдавленно воскликнула она.
– Каких еще прорезей? – хрипло спросил Герман.
– Ну, дырок для глаз и носа. Она сплошная.
– Боже, меня сейчас вырвет, – простонал Герман, хватаясь за горло.
– Вырвет тебя позже, когда мы снимем маску. Она задохнулась, и обещаю, зрелище будет не из приятных.
– Может, не надо? – бледнея на глазах, спросил Герман.
– Может, и не надо. Милиция не погладит нас по головке за самодеятельность.
Анна отступила назад, так и не решившись прикоснуться к телу. Под ногой у нее что-то громко хрустнуло.
– Это еще что? – спросила она, опуская глаза. – Боже мой, стекло!
Она бросилась к окну, отдернула занавеску и сказала:
– Все ясно. Окно разбито, весь подоконник в земле. Вызывай милицию. Пусть разбираются.
– Ох, что сейчас начнется! – пробормотал Герман, но покорно побрел к телефону.
Он не ошибся, предвидя кошмар, но даже он не мог предугадать размеров бедствия.