Дар лесной отшельницы
Шрифт:
Как только руки у Фрэнка оказались свободны, он отшвырнул от себя девушку и опрометью бросился к ближайшему окну.
– Держи его! – закричала Анна.
Фрэнк уже вскочил на подоконник, когда раздался громкий хлопок, беглец вскрикнул и схватился за лодыжку. Сквозь его пальцы брызнула кровь.
Анна посмотрела на Германа. Тот спокойно стоял посреди комнаты, в руках у него был пистолет, нацеленный прямо в живот Фрэнку.
– Ну что, хочешь попробовать еще раз? – спросил он. – Валяй. Только я больше не буду стрелять по ногам. Мне суд не нужен. Ты лишил
Фрэнк очень хотел жить. Он слез с подоконника и, прихрамывая, поплелся обратно. Он весь как-то сник, сгорбился и словно состарился в одно мгновение на десяток лет. Сейчас он выглядел глубоким стариком, а не подтянутым мужчиной средних лет, как раньше.
– Теперь рассказывай, – потребовал Герман, когда Фрэнк тяжело опустился на стул.
– Я не убивал твоего отца. И других тоже. Да, я хотел его смерти, но вовсе не из-за денег, как считает эта идиотка.
Снова раздался выстрел. На этот раз пуля разнесла в щепки ножку стула, на котором сидел Фрэнк.
– Выбирай выражения. Я очень сильно нервничаю и в следующий раз могу промахнуться. Оставь при себе свое мнение об Анне и излагай по существу.
– Деньги ни при чем, – выдавил Фрэнк, затравленно косясь на пистолет, – за годы, которые прошли с тех пор, как мне удалось вспомнить, кто я такой, я скопил достаточно, чтобы прожить до старости, не зная материальных проблем.
– Попросту – украл. Не скромничай, называй вещи своими именами, – язвительно вставил Герман.
– Украл? Возможно. А разве мой брат не обокрал меня? Он украл у меня больше чем состояние. Он украл мою жизнь! И за это я его ненавидел. Мне невыносимо было видеть, как он живет в свое удовольствие, уважаемый и удачливый, окруженный друзьями, рядом с красивой, молодой женой.
– Нашел, чему завидовать, – вновь не удержался Герман. – Сандра была дрянью. И отец очень быстро раскусил ее мелочную натуру.
– Сандра была дешевкой, и я признаю, что прикончил ее. Эта жадная маленькая дрянь решила шантажировать меня. Но других я не убивал. Даже твоего отца. Я должен был только перенести его труп из оранжереи в кабинет.
Он говорил об ужасных вещах так спокойно, буднично, как будто это были ничего не значащие подробности. Анну возмутил такой цинизм.
– Остальные гадости в доме тоже ваших рук дело? – угрюмо спросила она.
– Ах, это? – расплылся в улыбке Фрэнк. – Ну конечно. Зарезанная собачка, пожар, кровавая надпись на стене. – Он как будто гордился собой, вспоминая о своих мерзких выходках. – Вы даже представить себе не можете, какое удовольствие было наблюдать за тем, как у Александра сереет физиономия и дрожат поджилки. «Фрэнк, это мистика, этот дом проклят!» – передразнил он и хихикнул. – А я в это время кивал с сочувственным видом и еле сдерживался от смеха.
Он внезапно осекся, встретившись со взглядом Германа, сверкающим от ярости.
– Ладно, оставим подробности, все более-менее ясно. Теперь настал черед самого главного – кто же совершил все эти
В комнате повисла тишина. Фрэнк точно внезапно опомнился. От его наигранной веселости не осталось и следа. Лицо его стало бледным, губы задрожали, в глазах металась паника.
– Так кто убил всех этих людей? – подстегнул его Герман, покачивая пистолетом.
– А вот этого я вам не скажу, – выдавил Фрэнк, с вызовом глядя на своих мучителей.
– В самом деле? – поднял брови Герман и взвел курок.
– Стреляй, – усмехнулся Фрэнк. – Можешь мне поверить, умереть от пули – счастье по сравнению с тем, что может сделать этот человек. Вы думаете, он оставит вас в покое? Ошибаетесь. Он обязательно разделается с вами. Особенно с этой сучкой, которая все испортила, – он злорадно посмотрел в сторону Анны. – Гарантирую, твоя смерть будет ужасной.
– Это мы еще посмотрим, – рявкнул Герман. – Наша смерть – впереди, а твоя – вот она, рядом. И не надейся, что я застрелю тебя с первого раза.
Герман шагнул к Фрэнку, прицелился ему в руку. Палец, лежащий на курке, пришел в движение. Но прежде чем раздался выстрел, Фрэнк завизжал:
– Нет! Оставьте меня в покое! Он не простит. Он… О, господи, что это? Нет! Не надо! Я не сказал им!
Фрэнк, вытаращив глаза, словно обезумевший, смотрел куда-то в угол, Герман и Анна одновременно обернулись, но ничего не увидели. Фрэнк захрипел, изо рта у него пошла пена.
Дальше начался настоящий кошмар. Внезапно во всех окнах лопнули стекла, звон бьющегося стекла заглушил душераздирающие вопли Фрэнка. Стены задрожали. Как спелые груши со стен посыпались картины. В комнату с воем ворвался ледяной ветер вперемешку с туманом. Тяжелые портьеры взвились к потолку, хлопая и трепеща, точно стая зловещих птиц.
Анна, еле держась на ногах под порывами ветра, вцепилась в спинку кресла.
– Что происходит?! – перекрикивая ужасный шум, вопил Герман.
– Не знаю!
– Это он! – хрипел Фрэнк.
В комнате кружил настоящий вихрь. Точно чья-то злобная рука подхватывала предметы и в ярости швыряла их в стены. Прямо в лицо Анне со свистом несся сверкающий осколок стекла. Она уклонилась в последнюю секунду, но он все же оцарапал ей щеку и рассыпался в пыль, ударившись о стену за ее спиной.
– Боже мой! Что с ним? – в ужасе закричала Анна, показывая на Фрэнка. Тот по-прежнему был в центре комнаты. Он вскочил со стула, но его ноги точно приросли к полу. Обезумевшие глаза полезли из орбит, словно кто-то выдавливал их наружу. Это продолжалось до тех пор, пока они не лопнули, мутноватая жидкость вперемешку с кровью брызнула во все стороны.
– Не-е-ет! – Анна завизжала, отворачивая лицо. Но ужас не прекращался.
Голова Фрэнка с разинутым в беззвучном крике ртом начала медленно поворачиваться вокруг своей оси. Девяносто градусов, сто, сто восемьдесят. Раздался хруст шейных позвонков, но голова продолжала вращение до тех пор, пока не вернулась в прежнее положение, уставившись на Анну кровавыми провалами глаз. Кожа на шее натянулась и лопнула, обнажая мышцы.