Дар миротворца
Шрифт:
Однако бородач сам опустил лук.
– Ба, да это же фаранский отшельник! Одежды его мог и самозванец напялить, но эти глаза я ни с чем не спутаю! Ты что потерял в наших краях, святоблюд?
– Пожаловал с проповедью, наставлять нас, ущербных, – как бы ответил за отшельника главарь.
Разбойники загоготали. Среди прочих выделялся визгливый смех девчонки с выдрой.
– Уплатишь пошлины, говоришь? Да откуда же деньги у бродячего святотая? – не унимался главарь.
– Деньги есть у моих друзей. Но я вижу, вы не совсем сборщики, а потому позвольте говорить с вами не по закону вашего княжества, а по закону дружбы.
На миг разбойники умолкли, будто изумившись, а затем главарь разразился громким смехом:
– Поглотите меня духи болотные! Отшельник угощает разбойников пивом! Вот времена-то настали! Что происходит с этой страной, а?.. Стрельцов моих, которые сейчас аж слюнки пускают, так хотят тебе в спину садануть, тоже угостишь?
– С удовольствием, если только кто-то из твоих друзей оббежит их дома и пригласит на ужин. Потому как здесь на два полёта стрелы вокруг нет ни души.
Главарь шмыгнул перебитым носом, сделав вид, что не смутился.
– Ишь ты, умный какой выискался. Да ещё и щедрый. Ладно, потопали. Не каждый день к нам отшельники из Фарана забредают.
Разбойники оказались бойкими на язык. Ведя гостей узкой тропой через камыши, главарь банды разбойников то и дело жаловался на нелёгкую работу придорожных грабителей. Путников становится всё меньше, морфелонские и мелисские купцы ходят с хорошей охраной, грабить почти некого. Приходится промышлять охотой, благо уток и куропаток пока хватает. Бородатый старик оказался бывалым звероловом, научившимся приручать болотных выдр для охоты и охраны дома. Боевая выдра, по его словам, зверь лютый – с таким ни на охоте, ни в драке не пропадешь. В боевые способности зверя Марк не поверил, но когда выдра подняла к нему морду, он поспешно отшатнулся: зубы хищницы впечатляли.
– С магами бесцветными беда. Попробуй грабани одного, так на другой день всей сворой на нас травлю устроят, – сетовал главарь. – Мы уж давно их не трогаем, хлопотно слишком. Да и с вашими аделианами из Анфеи не очень-то разживешься. Нет, есть и такие, которые и пошлины честно уплатят, – разбойник усмехнулся, – да ещё и благословят на дорогу. А иные как начнут морали учить – хоть в болоте таких топи, чтоб не умничали.
– Мы недавно на двух таких храмовых крыс выдру спустили, вот потеха была! – оскалилась юная разбойница.
– Да, насмеялись до упаду, как они через камыши драпали, – добавил главарь. – Морфелонские свиньи.
– А не боитесь, что однажды ответ давать придётся? – неожиданно выпалил Сурок, не снеся оскорбления морфелонцев.
– Чего-чего? – нахмурился разбойник.
– Оскорбляя служителей храма, вы навлекаете проклятия на свои земли!
– А-а, это, ну-ну! – расслабился главарь. – Знаем мы ваши проклятия: крику много, а толку, как от кваканья лягушачьего.
Сурок хотел было выпалить что-то более дерзкое, но, посмотрев на Эфая, прикусил язык.
Появились первые жилища Саламора – круглые домики, расположенные на бревенчатых подпорках над землёй. Стены их выглядели хлипкими и осыпавшимися – глина, видно, здесь была никудышная. Крыши были устланы тростниковой соломой и мхом. По такому же образцу была построена и придорожная таверна – двухэтажная и со множеством пристроек: кухня, кладовые, коновязь и комнаты для ночлега.
Внутри стояли длинные столы, рассчитанные на большие компании, и такой же длины лавки, занятые местными пахарями, ремесленниками, охотниками и рыбаками. Эфай сдержал слово, заказав разбойникам жбан желтоватой бурды, которую здесь называли пивом, сам же предпочёл чай из трав и ягод. Марк расплатился за угощение, а заодно – за комнату на ночь и за корм для лошадей, с грустью отметив, что кошелёк его изрядно отощал, и на обратном пути придётся перебиваться кое-как.
– Эй, народ, сегодня у нас в гостях отшельник из Фарана – светлейший Эфай! – возгласил главарь, стукая кружкой по столу.
Со всех сторон на гостей уставились любопытные взгляды. Один заспанный, взлохмаченный забулдыга, поднялся с места и, пошатываясь, направился к Эфаю.
– О-о, отшельник… аделианский вестник морали и добродетели! Чему научишь нас заблудших? – он споткнулся на ровном месте и схватился за плечо сидящего рядом охотника. – А ну признавайся… говори нам, отшельник: в чём смысл нашей паршивой жизни?
Эфай обернулся к нему с привычной миролюбивой улыбкой.
– В твоём вопросе, почтенный, нет смысла.
Забулдыга вроде как удивился.
– Напутствие! – заорал он пьяным голосом. – Дай нам напутствие, святоша!
Эфай пристально посмотрел ему в глаза.
– Живи как живёшь. Наслаждайся жизнью и принимай её такой, какой она есть.
Озадаченный ответом пьяница долго выжидающе смотрел на отшельника, а затем сжал в кулак бороду и взор его потупился. В эту минуту Марк почувствовал, что слова отшельника будто отрезвили пропойцу. Пьяный саламорец словно впервые осознал ценность пропиваемой жизни, испытав отвращение к своему существованию. Постояв так с минуту, пьяница сел на ближайшую скамью и больше не сказал ни слова.
– Да, люди измельчали у нас, опрыщавели, – признался главарь, потягивая пиво. – Когда-то, когда я ещё мальцом был, умели у нас жить красиво, да так, что каждый день насущный в радость был.
– Ладно тебе, Гарон, всегда так было, – ответил старик-зверолов. – Испокон веков у нас избы круглые да тесные строили. Разве мог человек с великой душой строить подобное? Эти домики для крыс болотных годятся.
– Всё не так было, старик! – хлопнул деревянной кружкой по столу главарь. – Мой отец в плавучем доме жил. О таких только слухи трактирные остались. Говорю вам, – разбойник обвёл взглядом Эфая, Марка, Сурка и Лейну, – измельчали люди в Туманных болотах. И ещё измельчают. Кончилось время богов и жрецов, угас славный дух войны. Теперь в моде учение о безделии, которое они называют смирением. Сиди в своей конуре, носа не высовывай и жди доброго чудотворца-чаровника, который за тебя твой край из грязи вытянет. Поналезло этих морфелонских да анфейских святош, думающих, что лучше нас жизнь знают!
– Э-э как ты завёл! Морфелонцы с анфейцами тут и не при чём. Сколько себя помню, свою тёплую конуру саламорцы куда больше свободы любили.
Марк слушал их рассеянно. Он поймал себя на том, что его сейчас беспокоит только то, что местные парни пялятся на Лейну. Золотоволосая чужестранка в анфейской одежде бесспорно привлекала их взгляды, однако пока что никто подойти к ней не решался. Марк также заметил, что девчонка-разбойница, возненавидевшая Лейну с первого взгляда, видя теперь, какое внимание к себе привлекает проклятая чужестранка, и вовсе готова вцепиться ей в горло.