Дар миротворца
Шрифт:
Юная разбойница, возле ног которой словно кошка тёрлась верная выдра, стояла неподалёку. Марк вновь заметил, насколько резкая неприязнь вспыхивает в её глазах, когда взгляд её падает на Лейну.
– Как тебя зовут? – спросил Марк.
– Даная, – улыбнулась ему разбойница, обнажив некрасивую брешь в зубах, довольная, что чужеземец обратил на неё внимание. – А тебя?
– Подорликом кличут.
– Ты ещё побудешь у нас в Саламоре, Подорлик? У моего дядьки можно ночевать без всякой платы. А на обед Визгалка нам рыбы наловит! – девчонка почесала под мордой примостившуюся
Марк покачал головой.
– Спасибо за приглашение. Но мы уже уходим.
Даная вздохнула с нескрываемым сожалением.
– Мерзко.
– Что мерзко? – не понял Марк.
– Да всё кругом! Не дожди, так туманы, охота пакостная, рыба не ловится, и далеко от Саламора не отойдёшь – удушники шастают… Что, не слыхал? Твари такие жуткие, сперва душу, потом кровь выпивают. Только толпой ходить можно. А это жлобьё, – она кивнула в сторону разбойников, – вечно обидеть норовит. То малявкой кличут, то крысой беззубой… Хмыри болотные! Я из-за них хворь зелёную подхватила, когда с Визгалкой им куропаток загоняла. Месяц пролежала, еле оклемалась. А они… тьфу на них, видеть их не могу! Когда помощь нужна – все Данаю кличут, а как гулянья – ни одна тварь не позовёт. Хоть бы подрасти поскорее да податься куда подальше. Лучше уж от удушников сгинуть, чем в этой дыре торчать. Да только не могу я бабку свою оставить. Уйду я – кто за ней приглянет? Вот и житуха. А ты спрашиваешь, «что мерзко?»
Марк несколько смутился от слов обиженной жизнью девчонки и замолчал, не зная, что сказать в ответ.
– Всё однажды изменится, Даная, – неожиданно сказала Лейна, слышавшая весь этот разговор. – Ты необыкновенная девчонка. Не пройдёт и года, как найдётся парень, который полюбит тебя именно такой.
Юная разбойница смерила её уничижающим взглядом.
– Легко рассуждать о любовных делах такой красотке, как ты. И одежонка у тебя славная, и парни вокруг тебя крутятся, ожерельями всю обвешали…
– Ошибаешься. Мне тоже немало горя пришлось хлебнуть. Я тебя понимаю…
– Чего-чего? Да что ты там понимаешь?! – внезапно взъярилась Даная. – Какое это горе тебя постигло? Первый парень в селении на танцы не пригласил? Избалованная дура!
– Я ушла из дома, когда была чуть старше тебя. Ушла потому…
– …Потому что от ухажёров устала?! – не дала ей договорить Даная. – Надарили ей безделушек! Не знаешь ничего в жизни, так молчи… Тебя не насиловали и зубы не выбивали! – выпалила она приглушённо. И тотчас смолкла, поджала губы и стала гладить ластящуюся к ней выдру.
Марк неловко потоптался на месте, отводя взгляд к зарослям камыша. Лейна же продолжала смотреть на Данаю. Ровно и проницательно. Как, наверное, смотрела бы на эту несчастную девицу Никта.
– Да, ты права, Даная, – промолвила Лейна негромко. – Эту сторону жизни ты знаешь лучше меня.
Даная сидела на корточках, всецело уйдя в разглаживание шерсти своей любимицы. Слова Лейны она восприняла как скрытое издевательство.
Лейна молча сняла с себя все три ожерелья.
– Мне никто это не дарил. Я сама научилась их делать. Вот для этого я два года искала янтарь на берегах реки Эридан. Жемчужины, которые пошли на изготовление вот этого, я добывала на дне Южного моря… Не сама, конечно, с подругами-ныряльщицами. А вот это – память о моей родной Плеонии. Только там у бирюзы такое мягкое сияние.
Даная подняла недоумевающий взор, словно спрашивая, «какого лешего ты мне всё это рассказываешь, тупоумная рукодельница?»
– Выбирай любое. Дарю, – прямодушно сказала Лейна.
Юная разбойница смотрела на неё исподлобья, в её глазах читалась какая-то звериная затравленность и недоверие. Какое-то время она, как видно, колебалась, решая, брать или не брать дорогой подарок, но в конце-концов отвернулась, вздорно хмыкнув:
– Снизошла высокородная красавица до болотной бродяжки! Больно надо.
Лейна молча сунула бирюзовое ожерелье Марку в руки и отошла в сторону. Тот всё понял, присел напротив юной разбойницы и, с улыбкой ей подмигнув, одел ожерелье на её тоненькую шею. По губам Данаи пробежала тонкая улыбка – без всякого следа недавней озлобленности. Выдра потянула нос к рукам Марка: не съестное ли протягивает этот человек?
– У тебя красивая улыбка, Даная. И глаза шустрые, шальные… – Марк смутился, боясь, что она и его слова расценит как издевательство. В комплиментах он был не силён.
Однако стоило ему подняться, как Даная вскочила и благодарно его обняла, почти повиснув на шее.
– Спасибо, Подорлик, спасибо! – её восторгу не было предела. – Эй ты, чужестранка, извини за тот вздор, что я тебе наговорила! Сама видишь, житуха какая, – отпустив Марка, Даная принялась обнимать Лейну, без умолку болтая. – Впервые вижу, чтобы такая как ты такой как я подарки делала. Чудные вы все какие-то… Но это здорово, славно! А эта бирюза и впрямь из заморской страны? Вот чудо! А почему у тебя пёстрая лента в волосах? – спросила она плеонейку.
– Обычай девушек моего народа. Каждая ленточка означает состояние души. По ним каждый плеонеец видит, стоит ли подходить ему к той или иной девушке или лучше держаться подальше.
– Ух ты! Умно придумано. И как истолковать твои ленточки?
– Синяя означает, что я сегодня грустна и задумчива, зелёная – я хочу странствовать, голубая – я молюсь и размышляю о вечности, пёстрая – мне хорошо и я радуюсь жизни, чёрная – я готовлюсь к бою, багровая – я злая и лучше меня не трогать.
Марк удивлённо слушал, поражаясь собственной невнимательности: сколько раз он видел разные ленты в её волосах и так и не спросил у неё об их значении!
– Что-то я ни разу не видел у тебя в волосах багровой, – сконфуженно пробормотал он.
– Когда я лежала в Мелисе с шишкой на лбу, как-то забыла её повязать.
– А я бы никогда багровой не снимала, – прошептала Даная. – Удачи вам! Если что – возвращайтесь, у дядьки моего всегда место под крышей найдётся.
Попрощавшись с разбойниками, друзья отправились к местному храму. Послушник Ильмар долго хмурился и поджимал губы, будто хотел что-то сказать и не мог решиться, пока наконец не прошептал на ухо Лейне: