Дар Монолита
Шрифт:
— Дальше наш… бывший. Пропал чуть больше месяца назад, на Янтаре. Позавчера вернулся… ну, уже такой вот. Короче, плесень на нем была, в волосах, по ней только и поняли, ну, и потому еще, что изо рта несло у него тухлым, очень крепко несло. А так… глаза блестящие, всех узнавал, разговаривал, руки теплые, пульс точно был. Орал, что мы совсем с ума посходили, что его в клетку сажаем, грозился Седому рапорт подать, ногами топал. А через час молча сел, язык вывалил и сукровицу из носа пустил… Зона, тварь…
— Это Выброс… точно, тот, месячной давности, — негромко сказал один из ученых. — Мало нам головной боли. Честно, надоело ничего не понимать.
— Вы бы это… близко не подходили, — предупредил «долговец» ученого. — Он бросается.
— Пусть бросается. — «Ботаник» хлопнул толстой перчаткой по кольчужному покрытию костюма и направился к дальней клетке.
Когда это произошло, я даже вздрогнул от неожиданности. Куча черного тряпья разом подхватилась с пола клетки и прыгнула на решетку, издав совершенно дикий, утробный вой. Нечто, облаченное в покоробившийся «долговский» комбинезон, даже не было похоже на зомби — скорее на гротескную карикатуру человека. Раздутое лицо темно-зеленого оттенка, живые, блестящие глаза в глубоких кратерах разбухших век и ряд черных зубов за отвалившейся щекой. Существо просунуло руки сквозь решетку, и, стараясь достать ученого ненормально вздутыми, пузырящимися пальцами, пронзительно заблеяло, тут же захлебнувшись криком. «Ботаник», охнув, резво отскочил от клетки, после чего тихонько, но вполне разборчиво выругался.
— М-да… неужели тоже пятый тип? Не похож, уж больно подвижный, прыгучий, не хуже снорка. Вовремя вы его, уважаемые, изолировали. Вот зараза… агрессивен. Надо будет заказать ловчее полотно и носилки с фиксацией…
— По мне так лучше здесь его прибить. — Егерь положил руку на автомат. — Если тварюга из вашего полотна выскочит, как тот снорк, да по базе скакать начнет, то обязательно кого-нибудь да цапнет. А мне отвечай потом.
— Ни в коем случае. Закроем здание, пришлю нескольких опытных сотрудников, установим полотно, и никуда он не денется. Уникальный экземпляр в активной форме…
— Проф, — Егерь покривился. — Это для вас он уникальный экземпляр, а для нас это Зона, осквернившая останки нашего боевого товарища, брата, воина «Долга». Уж простите за высокий штиль, но имейте уважение… он был человеком. Мы не для мировой науки его тут держим, а для того, чтоб вы способ нашли, как с этой пакостью бороться.
— Уважаемый, пока мы его не изучим как следует для мировой науки, то мы и способ не найдем. — Ответил ученый, немного повысив голос. — А то я знаю, как ваши бойцы нам местную фауну приносят… это ладно, если в кусковом исполнении, а то и вообще в виде фарша напополам с пулями. Знали бы вы, сколько ценнейших образцов загублено таким вот образом. Что там с третьим?
Я поднялся и подошел к решетке навстречу ученому.
— Это вольный сталкер, по базе данных погиб почти год назад в аномалии, а вчера под вечер пришел к пропускнику. Задержан на карантин.
— Лунь. — Уверенно сказал ученый.
— Да, по виду он, и сам себя так называет. Знакомы?
— Само собой, — донеслось из-за непрозрачного забрала. — Более чем.
— Здравствуйте, Проф. — Мне даже не нужно было видеть лицо, чтобы узнать походку, тембр голоса, манеру говорить. — Давно вас не видел.
— Приветствую, сталкер. Аналогично… знаете, я по вам уже и тризну справить успел. Как узнали о такой беде, то весь НИИ вас добрым словом поминал. Жаль, что вот так встретились. Обидно даже.
— Понятно, — я пожал плечами. — Еще спросите, человек ли я…
— Спрашиваю. — На полном серьезе сказал Проф, точнее, профессор Игорь Андреевич Зотов, биолог, с которым после одной совместной экспедиции установились по-настоящему дружеские отношения… да, запоминающаяся тогда была вылазка на Агропром, вопросов нет. — Да, спрашиваю. Человек ли вы, Лунь?
— Если честно, то уже не в курсе, — я улыбнулся. — В свете последних событий на сей счет у меня появились весьма серьезные сомнения. Почти не шучу. Хотелось бы узнать ваше мнение по этому поводу.
— Узнаете. — Ученый не поддержал полушутливого тона, и я вдруг почувствовал, как Зотов внимательно осматривает меня, но уже не как человека, а как одного из этих, сидящих в клетках. — И поверьте, мне бы очень хотелось ошибиться в своих предположениях. Пятый отсек, карантин на три дня, установить наблюдение, взять все анализы.
Зотов отвернулся и очень тихо проговорил:
— С тобой была…
— Хип? Да. Она ушла.
— Почему?
— Окончилась стажировка. Научил всему, что знал. А команды у нас как-то не сложилось.
— Хм… действительно, ты ли это, Лунь? Жаль. Очень жаль.
— Почему не доложил сразу? — негромко поинтересовался Седой, и Егерь, откашлявшись, вытянул руки по швам.
— Виноват. Выполнял ваш приказ, товарищ генерал. Согласно распоряжению, докладывал ученым обо всех подозрительных людях, вернувшихся…
— Ясно. Свободен.
Егерь кивнул и быстро покинул бокс, а Седой, подхватив алюминиевый табурет, сел немного ближе ко мне и, ничего не спрашивая, долго рассматривал, словно диковинного зверя.
— Ну, рассказывай, — буркнул он, холодно глядя мне прямо в глаза.
— Все уже «ботаникам» продиктовал раз десять, наверно. — Я устало вздохнул. — Почитай в отчетах.
— Хамишь, значит. — Во взгляде генерала появился лед. — Зря.
— Просто чертовски устал, веришь, Седой? — Я не отвел своего взгляда, прямо, и даже, наверное, нагло глядя главному «долгу» в глаза. — От вопросов уже тошнит, все, что знал, рассказал.
— Видишь ли, Лунь… отчего так получилось, что из моих ребят никто не вернулся, даже Бер, не просто отличный командир, но и сталкер ничуть не хуже тебя, а вот тебя где-то восемь месяцев носило, и возвращаешься после серии Выбросов живой, здоровый, без единой царапины. В почти новом комбезе. Один.
— По поводу «живой и здоровый» «ботаники» еще не определились, так что выводы делать рано. Да и поверишь ли ты тому, что со мной случилось?
— Ты расскажи, а там посмотрим.