Дар орла
Шрифт:
Воспоминания о доне Хуане были невероятно живыми. Это не были воспоминания на уровне мысли, так же как они не были воспоминаниями на уровне всех моих осознаваемых чувств. Это был неизвестный вид памяти, который заставил меня плакать. Слезы лились из моих глаз, но они совсем не успокаивали меня.
Последний час дня всегда имел особое значение для дона Хуана. Я перенял у него такое отношение к этому часу и его убежденность в том, что если что-нибудь важное должно произойти со мной, то оно произойдет именно в этот час.
Ла Горда положила голову мне на плечо. Какое-то время мы сидели обнявшись.
Затем внезапно все люди в поле моего зрения превратились в большие пузыри белого света. Я смотрел на светящиеся яйца не мельком, а непрерывно, впервые в своей жизни. Дон Хуан говорил мне, что человеческие существа кажутся видящему светящимися яйцами. Я уже испытывал проблески такого восприятия, но никогда еще не фокусировал свое зрение на них так, как я делал в этот день.
Пузыри света вначале были расплывчатыми, как если бы мои глаза не были настроены, но затем в одну секунду мое зрение как бы установилось и пузыри белого света стали продолговатыми светящимися яйцами. Они были большими, даже огромными, никак не меньше метра в ширину.
В какой-то момент я вдруг заметил, что одно яйцо перестало двигаться; я увидел плотную массу света перед собой. Яйца следили за мной, угрожающе наклоняясь надо мной. Я намеренно двинулся и сел прямо. Ла Горда крепко спала у меня на плече. Вокруг нас была группа подростков. Должно быть, они думали, что мы пьяны. Они передразнивали нас. Самый смелый из юнцов касался груди Ла Горды. Я встряхнул ее и разбудил. Мы поспешно встали и ушли. Они последовали за нами, насмехаясь и выкрикивая оскорбления. Присутствие полицейского на углу помешало им продолжать свое преследование.
В полном молчании мы прошли до того места, где я оставил машину. Сумерки почти сгустились. Внезапно Ла Горда схватила меня за руку. Ее глаза были дикими, рот перекошен. Она показала рукой.
– Смотри, смотри! – закричала она. – Там Нагваль и Хенаро!
Я увидел двух людей, поворачивающих за угол впереди нас. Ла Горда быстро побежала. Я пустился за ней и на ходу спросил, уверена ли она. Она была вне себя. Она сказала, что когда подняла глаза, то увидела, как оба, и дон Хуан, и дон Хенаро, в упор смотрят на нее. В тот момент, когда их глаза встретились с ее глазами, они двинулись прочь.
Когда мы достигли угла, два человека были на том же расстоянии от нас. Я не мог различить их черт. Они были в соломенных шляпах и в одежде мексиканских крестьян. Один был плотным, как дон Хуан, другой – стройным, как дон Хенаро. Оба завернули за угол, и мы опять с шумом помчались за ними. Улица, на которую они повернули, была пустынной и вела к окраине города. Она слегка поворачивала влево. Двое мужчин находились как раз там, где улица делала поворот.
В этот момент произошло нечто, заставившее меня почувствовать, что это действительно могут быть они. Это было движение, которое сделал более стройный человек. Он повернулся к нам на три четверти оборота и кивнул головой, как бы приглашая следовать за собой. Подобный жест дон Хенаро обычно использовал по отношению ко мне, когда мы бывали в лесу. Обычно он смело шел впереди, движением головы приглашая догнать себя.
Ла Горда начала кричать во весь голос:
– Нагваль! Хенаро! Подождите!
Она бежала впереди меня, но они шли очень быстро в сторону каких-то разрушенных бараков, едва видневшихся в темноте. Они, должно быть, вошли в один из них или повернули в какой-нибудь другой проход, так как внезапно исчезли из виду.
Ла Горда стояла на месте и изо всех сил выкрикивала их имена, без всякого стыда. Люди выскакивали на улицу, чтобы посмотреть, кто это орет. Я держал ее, пока она не успокоилась.
– Они были прямо передо мной, – сказала она, всхлипывая, – меньше чем в трех метрах. Когда я закричала, привлекая твое внимание, они мгновенно оказались за квартал от нас.
Я попытался успокоить ее. Она была в состоянии сильного возбуждения, дрожала и цеплялась за меня. По какой-то необъяснимой причине я был абсолютно уверен, что это не были дон Хуан и дон Хенаро, поэтому я не разделял возбуждения Ла Горды.
Она сказала, что нам следует возвращаться домой, что Сила не позволит ей ехать со мной в Лос-Анджелес и даже в Мехико. Для такого путешествия ее время еще не пришло. Она была убеждена, что встреча с ними была знаком. Они исчезли, указав на восток – по направлению к ее родному городу.
У меня не было никаких возражений против того, чтобы сразу отправиться назад. После всего, что случилось с нами в этот день, я должен был бы чувствовать смертельную усталость. Вместо этого мое тело вибрировало от совершенно непонятного прилива сил. Это напомнило мне времена с доном Хуаном, когда я чувствовал себя способным пробивать стены плечом.
На обратном пути к машине я опять был преисполнен нежной привязанности к Ла Горде. Я никогда не смогу отблагодарить ее за помощь. Что бы она ни сделала для того, чтобы я видел светящиеся оболочки, я их видел – это сработало. Она была такой мужественной, рискуя быть осмеянной, когда сидела на той скамейке. Я выразил ей свою благодарность. Она посмотрела на меня так, будто я сошел с ума, а затем расхохоталась.
– Я то же самое думала о тебе, – сказала она. – Я думала, что это ты сделал для меня. Я тоже видела светящиеся оболочки. Со мной такое было впервые. Мы видели вместе, одновременно! Как это обычно делали Нагваль и Хенаро.
Когда я открывал для Ла Горды дверцу машины, полное осознание того, что мы сделали, поразило меня. Моя эйфория была такой же интенсивной, как недавнее возбуждение Ла Горды. Я хотел выбежать на середину улицы и вопить от восторга. Теперь настала очередь Ла Горды сдерживать меня.