Дар психотерапии
Шрифт:
Обычно Значительные Другие видят угрозу в приглашении встретиться с терапевтом своего партнера. Партнер ценит то, что терапевт, составляющий свое мнение о них, в высшей степени предан своему пациенту. Но существует стратегия, почти всегда продуктивная, которая помогает нивелировать угрозу и, в принципе, очень эффективна для того, чтобы убедить партнера прийти на сеанс. Научите вашего пациента следующим образом:
«Джон, пожалуйста, скажите X, что она могла бы помочь мне быть более полезным вам. Мне хотелось бы получить от нее обратную связь о вас — особенно в отношении того, какие перемены в вас были бы для нее желанными. Это не изучение ее,
Кроме этого, я советую, чтобы и сеанс проводился подобным образом. Так как я предпочитаю не иметь тайн, скрытых от моих пациентов, я всегда разговариваю со Значительным Другим в присутствии моего пациента. Раскрывайте обратную связь партнера и его предложения изменений, которые могут произойти с пациентом, а не проводите личную беседу с партнером. Вы получите достаточно сложный образ партнера просто из того, как он/она дает вам обратную связь.
И я рекомендую вам не превращать такой сеанс в сеанс супружеской пары. Когда ваша основная верность принадлежит одному члену пары, тому, с кем вы связаны терапевтическими обязательствами, вы не тот человек, который должен лечить пару. Если вы попытаетесь проводить супружескую терапию, будучи уже обремененным конфиденциальной информацией, полученной от одного из партнеров, вы скоро окажетесь затянутым в скрытное, двуличное поведение. Супружеская терапия лучше всего осуществляется другим терапевтом, который одинаково лоялен к обоим участникам.
Глава 73. Изучайте предыдущий опыт терапии
Если у моих пациентов был предшествующий опыт терапии, я непременно проведу его детальное исследование. Если терапия бьиа неудовлетворительной, пациенты почти всегда рассказывают об отсутствии обязательств со стороны их предыдущего терапевта. Они скажут, что тот был слишком отстраненным, не вовлеченным, не поддерживающим, слишком обезличенным. Мне ни разу не довелось услышать, чтобы пациент жаловался на то, что терапевт был слишком открытым, чересчур поддерживающим или близким (с исключением, конечно, тех примеров, когда пациент и терапевт находились в сексуальной связи).
Когда вы знакомитесь с ошибками предыдущего терапевта, вы сможете попытаться их избежать. Делайте это открыто, время от времени задавая прямые вопросы. Например: «Майк, мы уже провели с вами четыре сеанса, и, наверное, стоит проверить, как у нас дела. Вы рассказывали о ваших чувствах к доктору X, вашему предыдущему терапевту. Интересно, как это все сочетается со мной. Вы не могли бы подумать, возникали ли у вас сходные чувства по отношению ко мне, и не кажется ли вам, что я двигаюсь в сторону аналогичных непродуктивных паттернов».
Если у пациента в прошлом был успешный курс терапии (и по целому ряду причин он не смог продолжить его с тем же самым терапевтом), я уверен в важности изучения положительных аспектов той терапии, чтобы включить их в вашу текущую работу. Не ждите, что рассказы об успешной или неуспешной терапии останутся статичными: обычно они изменяются так же, как и взгляды пациентов на прошлые события. С течением времени пациенты могут начать вспоминать позитивные эффекты терапии, которую они сначала поносили.
Глава 74. Разделяйте тень полумрака
Что мне вспоминается о семи сотнях часов, которые я провел на кушетке во время моего первого психоанализа? Моим ярчайшим воспоминанием о психоаналитике Оливии Смит, молчаливой, сдержанной слушательнице, является один день, когда я представил себя на ее
Не то что бы она обратилась ко мне с утешением. Хотя я бы приветствовал это. И она не нормализовала мои исходные импульсы. Нет, здесь было что-то еще: это было слово мы. Это обобщение подразумевало, что мы с ней похожи, что и у нее есть темная сторона.
Я высоко ценил ее дар. И я проходил то же самое множество раз. Я стремился нормализовать темные импульсы моих пациентов любым возможным способом. Уверяю, я подражал Оливии Смит, используя «мы», я указывал на повсеместность некоторых чувств или импульсов, я отсылал пациентов к соответствующему материалу (например, в отношении сексуальных чувств я обычно предлагаю работы Кинси, Мастере и Джонсон или отчет Хаит).
Стремитесь к нормализации теневой стороны любым возможным способом. Нам, терапевтам, следует быть открытыми к нашим собственным темным, постыдным частям, и если мы поделимся ими, это поможет пациентам прекратить самобичевание за свои собственные реальные или воображаемые проступки.
Однажды после того, как я выразил свое восхищение одной пациентке за ту материнскую заботу, которой она окружает двух своих детей, ей стало очевидно неловко, и она сурово заявила, что собирается рассказать мне что-то, чем она никогда не делилась ранее. Она сказала, что после того, как произвела на свет своего первого ребенка, у нее было сильное желание просто уйти из больницы и бросить там новорожденного. Несмотря на сильное желание стать матерью, она не могла вынести мысли о том, что нужно отказаться от многих лет свободы. «Покажите мне мать, у которой не было подобных чувств, — сказал я. — Или отца. Хотя я люблю своих детей, — продолжал я, — бесконечное число раз я был глубоко обижен их вторжением в другие области и интересы моей жизни».
Выдающийся британский психоаналитик Д.У. Уинни-котт был особенно смел, делясь своими темными импульсами. И один мой коллега при лечении пациентов, озабоченных гневом на своих детей, часто обращается к одной статье Уинникотта, в которой названы восемнадцать причин, по которым матери ненавидят своих детей. Уинникотт также приводит примеры недружелюбных колыбельных, которые матери поют своим детям, к счастью, не понимающим слов. Например:
Баю-баюшки-баю, спи, малыш, на макушке дерева. Чуть подует ветерок, колыбель качнется, Ветвь обломится, колыбель рухнет вниз. Упадут малыш и колыбель, баю-баюшки-баю.
Глава 75. Фрейд не во всем был не прав
Порка Фрейда уже давно стала модной. Ни одному современному читателю не удается пройти мимо недавней резкой критики, которой подверглась психоаналитическая теория за то, что была настолько же устаревшей, как и отжившая культура, из которой она появилась. Психоанализ обвиняют в том, что он представляет собой псевдонауку, которая основана на устаревшей научной парадигме и заслонена недавними достижениями в нейробиологии снов и генетике шизофрении и эмоциональных расстройств. К тому же критики провозглашают, что это типично мужская фантазия человеческого развития, изобилующая дискриминацией женщин и созданная на основе искаженных историй дел и неаккуратных, а иногда и воображаемых наблюдений.