Дар сгоревшего бога

Клеменс Джеймс

На некоторое время все примолкли.

— И если демон умрет?.. — начал наконец Тилар.

Ширшим покачал головой.

— Что будет — не знаю. Но думаю, недуг наэфрина сильно сказался на вашем здоровье. Вам становится хуже по мере того, как он слабеет.

— Существует ли лекарство? — спросил Роггер. — Вроде этого порошка, которым вы исцелили Бранта?

— Подобное искусство — далеко за пределами моего умения, — ответил Ширшим. Он слегка побледнел, в глазах мелькнул страх.

— Вы чего-то недоговариваете? — спросил Тилар.

—

Даже если и есть такое средство, боюсь, использовать его не удастся.

— Почему?

— Когда вы стали регентом, мастера строили множество предположений и догадок насчет… вашей природы. Обменивались ими, посылая воронов. И пришли к единодушному мнению, что наэфрин на самом деле находится не внутри. А наполовину в наэфире. И для попытки его исцелить вам следует вызвать демона в этот мир.

— Чего я сделать не сумел, — сказал Тилар.

— И не сумеете, пока отрава действует.

Роггер покачал головой.

— Идеальная западня.

И, как выяснилось в следующее мгновение, она была не единственной.

Брант вдруг подскочил и сел на носилках, словно напуганный страшным сном.

— Она… она… — начал, задыхаясь, мальчик.

Из леса, с края скалы, будто подхватывая его слова, донесся крик:

— Идет! Она идет!

Все резко развернулись на восток, в сторону черной реки.

Сидевшие повскакали на ноги. Даже Брант поднялся при помощи Лорра.

Охотница выступила в поход.

— Река спокойна, — сказал Брант. — Похоже, на этот раз Такаминара не собирается останавливать Охотницу.

— А может, не в силах, — заметил Роггер. — Поди, нелегко было расколоть землю и в прошлый-то раз.

Весь отряд их собрался возле бывшей охотничьей хижины, которая служила теперь сторожевым постом. Двое часовых, мальчики не старше двенадцати лет, следили отсюда за долиной внизу, зеленым морем, разрезанным надвое черной рекой.

Брант пошевелил рукой в перевязи. Огненный бальзам уже заживил рану, Милость срастила ткани, остался только жгучий зуд. Слегка еще побаливало между глаз и немела левая нога, но чем больше он ходил, тем легче становилось.

Он был жив.

Надолго ли?

Рядом стоял Харп, и мальчик все не мог поверить своим глазам — старый друг, на которого раньше он смотрел сверху вниз, теперь сделался на полголовы выше Бранта. Правда, многое оставалось и знакомым — веселые морщинки возле глаз, привычка похлопывать себя по подбородку в минуты раздумья, кривоватая улыбка, какой он приветствовал Бранта, когда тот наконец пришел в себя. Но радость встречи не могла скрыть тяжкой печали, которая навеки стала спутницей его друга.

Харп не сводил взгляда с долины. Пока они добирались сюда из лагеря, Охотница успела довести своих воинов до середины черной реки. Она больше не боялась

ни жара, ни зловония. Разгневанная бегством Тилара и его спутников, богиня решила закончить то, в чем не преуспела раньше, — Брант знал уже историю спасения немногих уцелевших.

— Быстро идут, — сказал Тилар.

— И нам бы надо, — подхватил Роггер, — если хотим добраться до окраин.

Брант хаживал в здешних местах с малолетства и знал их хорошо. Водораздел, за которым начинались окраинные земли, лежал отсюда в двух лигах. Переход предстоял нелегкий, но деваться было некуда. Малышей и стариков уже отправили вперед, велев дожидаться вести — на случай, если Такаминара все же вступится за беглецов снова. Нарушать границы опасной территории без крайней нужды никто не хотел.

Но похоже, выбора не было.

— Пора уходить, — сказал Брант.

К бегству у Харпа было все готово. Возле крутого спуска их поджидали сплетенные заранее из лиан и сухожилий лестницы. Но этим предводитель лесного братства не ограничился, продумал и дальнейшие действия.

— Я оставлю здесь десяток самых быстрых бегунов, с луками и стрелами, — сказал он, показывая на край скалы. — Чтобы удерживать охотников, сколько смогут, давая нам время уйти подальше. Плохо будет, коль нас нагонят еще на лестницах, — пара ударов топором, и все кончено.

— Как думаешь, они последуют за нами к окраинам? — спросил Тилар.

— Охотница не остановится, пока мы все не умрем, — уверенно ответил Харп. — Но я вымочил лестницы в горючем масле. Как только спустимся — подожжем. Другой путь вниз им придется искать долго.

Регент кивнул, и в глазах его мелькнуло уважение.

— Очень хорошо.

Креван, стоявший на краю скалы с длинной подзорной трубой, опустил ее и сказал:

— Сто двадцать. Восемьдесят — с луками, сорок — с копьями.

Харп нахмурился.

— Сто двадцать? Вы уверены?

Креван вместо ответа одарил его тяжелым взглядом.

Лицо юного охотника омрачилось.

— Лучших у нее — двести. Она взяла слишком мало.

Брант понял, что он имеет в виду. Все внимание их было сейчас сосредоточено на отряде, переходившем гарь. Но она простиралась далеко к северу и к югу, и часть вражеского войска могла перебраться через нее незамеченной часовыми.

— Остальных она выслала вперед, — сказал Харп, встревоженно оглянувшись.

— Чтобы отрезать нас от перевала. — Брант знал, что госпожа их не зря именовалась Охотницей.

Словно подтверждая это, послышались вдруг крики в той стороне, куда направлялись сейчас дети и старики. Оттуда же донеслись звуки рога, и лес отозвался зловещим эхом.

Западня захлопнулась.

Рога умолкли, снизу долетел усиленный Милостью голос Охотницы.

Она обратилась к ним:

— Мне нужны только богоубийца и мальчик! Пусть отдадут камень! — Вновь затрубили рога, как будто подчеркивая ее слова. — Всем остальным я позволю покинуть мое царство. Но если посмеете снова вторгнуться сюда, вас ждет смерть.