Дар свыше
Шрифт:
– Ты забрал его?
– Нет, мне пришёл пустой конверт. Я пытался позвонить ему, но ты же знаешь, как здесь сеть ловит. Через раз.
Я перевернула конверт и посмотрела на штемпель. И удивилась в очередной раз.
– А это ты видел?
– Что?
– Женя положил свою руку мне на плечо и склонился ниже, разглядывая остаток расплывшихся синих чернил.
– Дед отправил тебе письмо ещё весной!
Свет мигнул пару раз и выключился, оставив нас в темноте. Только ярко-алые всполохи от печки расчерчивали черноту наступающей ночи.
–
Вьюга за окном усиливалась. Билась в окно резкими порывами. Трещали поленья дров, съедаемые огнём. А Женя всё держал меня.
Грохот. Звон и шум, напоминающий звук шагов. Будто сверху кто-то ходил.
Мы с Женей замерли, даже забыв дышать.
– В доме есть кто-то ещё?
– Нет.
Только призрака нам не хватало!
Женя отпустил меня и потянулся в карман за телефоном. Включил фонарик и, подойдя к печке, взял кочергу:
– Сейчас мы узнаем, что у тебя тут за барабашка!
Барабашка
Старые ступеньки скрипели, как назло, когда мы с Женей с опаской поднимались наверх. Всё до жути напоминало фильм ужасов. Едва ли не стуча зубами, шумно дышала носом и сжимала руку мужчины.
– Оставалась бы ты внизу… — голос у Жени неожиданно сел и стал отдавать густым басом.
– Тс-с-с! Чего кричишь? – яростно зашептала.
– А ты чего шипишь?
– Спугнёшь вора!
– Марина, дорогая, я тебя умоляю… — теперь Женя изобразил еврейский акцент. – Кому сдался твой дом? Что тут брать?
– Угу, — сухо кивнула, — поэтому ты кочергу взял?
– Тебя разве можно иначе успокоить?
Мы уже взобрались на самый верх и остановились у глухо запертой двери. Похоже, замок закрыт на ключ. Вот где он, мне так и вовсе не известно. Только я напрягла свои извилины, как Женя мощным ударом плеча справился со старым, рассохшимся деревом.
В маленькой комнатке, с успехом заменявшей чердак было очень холодно и темно. Дверь поскрипывала, ещё качаясь из стороны в сторону. Женя, как заправский герой, взял кочергу наперевес и заслонил меня собой якобы от какой-то опасности. Якобы… Если честно, то и сама уже не верила в эти догадки про вора. У страха глаза велики.
Женя поднял руку и осветил мобильным фонариком комнатку. Дедушкина мастерская. Здесь были краски, холсты. Подрамники, футляры, зарисовки и прочее, прочее, прочее.
Воздух был на удивление не затхлым, а очень свежим. Подозрительно прищурившись, выхватывала из темноты знакомые образы.
Треск, хруст, и я с оглушительным воплем вцепилась в Женю:
– Мама!
– Ты мне сейчас руку оторвёшь! – мужчина взмолился, пытаясь стряхнуть меня. Но для этого пришлось бы бросить телефон. – Маринка!
Узкий и тусклый луч фонарика высветил причину наших страхов: окно. Под порывом ветра открылась форточка. Именно она с жутковатым скрипом и билась изредка
– Смотри… - Женя ткнул рукой в тёмное пятно на полу. Картина. – Похоже, ветром снесло.
Выдохнув, я постаралась отмахнуться от страха и бодро прошла к окну. С грохотом закрыла форточку, взвизгнув ржавеющим шпингалетом. Затем отряхнула руки и развернулась к картине. Подняла её и развернула к Жене.
Мой прерывистый вдох совпал с присвистом мужчины. Мы оба этого не ожидали.
– Ты… ты знал?
– Что? – Женя недоумённо переспросил и подошёл ко мне. – Нет! Не знал…
Пристально разглядывая картину, я в задумчивости водила пальцем по красивой раме. Почему-то сейчас меня она интересовала больше. Деда только рисовал, с оформлением всегда была беда. Найти толковую раму было сложно. Если Деда возвращался к акварели, то просто делал картонное паспарту, но с маслом… Тут же рама была резная. С каким-то причудливым узором.
– Откуда это Деда взял?
– У меня… Только я не знал, что для такой картины, — Женя встал совсем близко ко мне и, перехватив кочергу под мышку, взял другой край свободной рукой, продолжая освещать всё фонариком мобильного. – Он мне её не показывал. И неудивительно…
– Да, Деда чудной был, оказывается.
С Женей у нас была трепетная любовь, которая позже переросла в страсть. Только я вот хотела большего и думала о будущем. Точнее, жила им. Я очень хотела там очутиться. Так сильно этого желала, что про настоящее и забыла. А Женька… Женька другой. Он практичный и упёртый. Наверное, именно такой мужчина и должен быть рядом с такой, как я. Когда с Вадимом не заладилось, я кусала локти, что так глупо поступила. Бросила Женьку. Не было ничего плохого в том, что он хотел семью. Но поняла я это слишком поздно, когда настоящее осталось в прошлом.
Только не для Деда.
Он нарисовал меня и Женю. Мы сидели. обнявшись на веранде этого дома. Кажется, летом. Всё вокруг было зелёным и ярким. На коленях у меня лежал букет из белых пионов. Казалось бы, что в этом странного? Мы с Женей долго встречались, ещё со школы…
Деда изобразил меня беременной. Округлый живот нельзя было спутать ни с чем другим.
Внутри что-то гаденько зашевелилось. Наверное, Деда этого хотел, а мне же… Мне хотелось иного. Тогда я думала именно так. Сейчас же, после долгих и бесплодных попыток забеременеть, понимаю, что Деда просто в этом видел моё счастье. В семье. В том, чего так мне не хватало.
Смешно, что именно из-за ярого желания Жени иметь семью, я струсила и сбежала. А потом, спустя годы, по этой же причине меня бросил Вадим. Впрочем, забеременеть я всё равно не могла, а он всё откладывал на потом.
Беспощадный бумеранг судьбы.
– Я и не знала, что ты занимаешься таким.
– У меня багетная мастерская. Да и так, занимаюсь потихоньку с деревом. На жизнь хватает. Я твоему дедушке много рам оформил. Только обычно он показывал мне картины, а тут… - Женя хрипло вздохнул и убрал руку.