Дар
Шрифт:
Мэрибет в ответ покачала головой с огненной гривой. Глаза ее, подобно двум зеленым озерам, были печальны. Она еще не до конца понимала смысл происходящего, не представляла, что ее ожидает. Хотя перспектива выйти замуж за Пола была очень соблазнительна, Мэрибет не собиралась обольщаться понапрасну.
— Он помолвлен с другой, — глухо сказала она, и доктор сочувственно кивнул.
— Это обстоятельство может заставить его изменить планы. Мужчины часто делают это в подобной ситуации. — Гинеколог сочувственно вздохнул. Ему было жаль эту милую девочку, и он понимал, что случившееся
— Он не изменит своих планов, — почти беззвучно промолвила Мэрибет.
Это был классический случай подружки на вечер. Пол ведь почти не знал ее, хоть и сказал, что будет рядом, если понадобится. Ну что ж, теперь он был ей нужен. Но она не сомневалась в том, что Пол не женится на ней только потому, что она случайно забеременела.
— А что ты собираешься сказать своим родителям, Мэрибет? — раздался отрезвляющий голос врача, и, только подумав о том, что произойдет, когда об этом узнает отец, она зажмурилась от ужаса.
— Я еще не знаю.
— Хочешь, я буду присутствовать при твоем разговоре с ними? Может быть, тебе это поможет?
Это было великодушное предложение, но она представить себе не могла, что вместо нее ужасную новость родителям сообщит врач.
Мэрибет понимала, что рано или поздно ей придется это сделать самой.
— А что, если… избавиться от этого? — набравшись смелости, спросила она.
Она толком не знала, как это делается, но слышала, что некоторые женщины «избавляются» от детей. Однажды ее мать при ней обсуждала это со своей сестрой, шепотом произнося слово «аборт». Мама говорила, что иногда женщины от этого умирают, но Мэрибет предпочла бы умереть, нежели предстать перед своим разгневанным отцом.
Доктор, впрочем, немедленно развеял ее надежды:
— Это дорого, опасно и запрещено законом. И я не желаю больше слышать об этом из ваших уст, юная особа. В твоем возрасте самым разумным будет родить и отдать ребенка на усыновление. В подобных случаях так поступает большинство твоих ровесниц. Ребенок должен родиться в декабре. Когда беременность станет заметной, ты можешь отправиться в монастырь Сестер Милосердия и оставаться там до появления ребенка на свет.
— То есть до того, как я его отдам?
Доктор сказал «появление», но Мэрибет каким-то особым образом почувствовала, что весь процесс не укладывается в это простое слово и врач многого не договаривает.
— Да, — с сочувствием вздохнул он.
Эта девочка была такой молоденькой, такой наивной. Но у нее было тело взрослой женщины, из-за чего она и попала в такую переделку.
— Ты еще некоторое время можешь жить спокойно. Живот станет заметен только в июле, или августе, или даже позже. Но ты все равно должна во всем признаться родителям.
Поначалу они, конечно, пошумят, но потом примирятся с твоим положением.
Мэрибет машинально кивнула, понимая, что возражать бесполезно.
Что она могла сказать родителям? Что она переспала с едва знакомым парнем в его машине и что он на ней никогда не женится?
Она не могла представить себе ни свой разговор с родителями, ни его возможные последствия.
Одевшись, она вышла из кабинета гинеколога в совершенно подавленном состоянии.
Доктор обещал ничего не сообщать ее домашним, пока она сама этого не сделает, и она верила ему.
Днем Мэрибет отыскала Пола в школе. Через две недели он заканчивал учебу, и она знала, что их пути окончательно разойдутся. У нее не было особых надежд на помощь Пола, и она ни в чем не винила его. «Я виновата в той же степени, что и он», — повторяла себе Мэрибет; но она все равно не могла забыть того, что он ей сказал.
Они медленно побрели прочь от школы и уселись на ту же скамейку около спортзала, на которой встретились в тот роковой вечер.
— Черт! Этого быть не может, — тяжело вздохнул Пол, когда она рассказала о своих неприятностях. Он выглядел очень несчастным.
— Но это случилось. Прости меня. Пол.
Я даже не знаю, зачем я сказала тебе. Я просто подумала, что ты должен знать.
Он кивнул, и некоторое время они сидели молча.
— Через шесть недель у меня свадьба, — наконец произнес он. — Дебби убьет меня, если узнает. Я сказал ей, что все, что она о тебе слышала, — это вранье и пустые слухи.
— А что она обо мне слышала? — удивленно спросила Мэрибет, заинтригованная тем, что Дебби вообще знала о ее существовании.
— Что в тот вечер я был с тобой. Ребята, которых мы видели в «Уилли», рассказали ей об этом. Мы поссорились, и она потребовала от меня объяснений. Но я сказал ей, что для меня это ровным счетом ничего не значило, — упавшим голосом признался Пол.
Сейчас он был похож на растерянного, нашкодившего мальчишку, а не на самоуверенного красавца чемпиона.
Мэрибет было больно слышать от него такие слова. Это Дебби для него что-то значила.
А не она.
— А для тебя то, что было между нами, правда ничего не значило? — спросила она в лоб.
Мэрибет хотела знать. Теперь она имела на это право — ведь она носила его ребенка.
Он задумчиво посмотрел на нее, а потом покачал головой:
— Конечно, значило. Может быть, меньше, чем должно было, но все-таки… Ты показалась мне просто потрясающей. Но Дебби в то воскресенье охотилась за мной целый день. Знаешь, она так плакала. Она сказала, что я обошелся с ней как с продажной девкой, и что обманул ее, и что после трех лет нашей дружбы она заслуживает лучшего отношения. И тогда я пообещал жениться на ней после выпуска.
— Ты действительно хочешь, чтобы она была твоей женой? — спросила Мэрибет, глядя на него во все глаза.
Она действительно хотела понять, каким был этот красивый парень и чего ему хотелось в жизни. Ей казалось, что Дебби не совсем ему подходит, и она спрашивала себя, понимает ли он это.
— Я не знаю, чего я хочу, — искренне признался Пол. — Но одно я знаю совершенно точно: я не хочу сейчас заводить ребенка.
— Я тоже не хочу.
В этом она нимало не сомневалась. Мэрибет вообще не была уверена, хочет ли она иметь детей, но то, что растить ребенка вместе с Полом невозможно, она понимала отчетливо. Ей вдруг стало окончательно ясно, что этот красавчик ее не любит и никогда не любил.