Дар
Шрифт:
Стервятники. О творившемся сразу на выходе из клиники беспределе по-другому не скажешь.
Чувствую себя палкой колбасы брошенной стае бродячих псов. Даже когда я на различных соревнованиях завоевывала для своей страны первые места, подобного ажиотажа в прессе не случалось. Сейчас же творится что-то невероятное.
Меня ослепляют вспышки десятков камер. Кто-то делает фотоснимки, кто-то снимает видео. Чьи-то руки пытаются оторвать от меня кусок плоти, чьи-то кусок ткани. Толпа абсолютно не знакомых мне людей выкрикивает абсолютно дикие и абсурдные вопросы.
– Сара,
– Сара, вы посланница Бога? Выходит, ангелы существуют?!
– Сара, кем являются ваши биологические родители? Может, Вы дочь богов? Или наполовину, как Геркулес?
– Сара, вы летали или ваши крылья были такими же бесполезными как у кур и поэтому вы решили от них избавиться?!..
Ото всюду слышу свое имя сопровождавшее сотни самых гадких и глупых вопросов. И этих людей я должна спасать ценой собственной нормальной жизни? Да пусть горят они все в АДУ!
Меня пинают, толкают, дергают. Обхватив обеими руками пакет, прижав его к груди, уткнув в него нос, старательно игнорирую сумасшествие и пробираюсь на стоянку.
Одной рукой ныряю в карман, достаю ключи, буквально запрыгиваю в салон. Это мое спасение, хотя журналисты с этим не согласны.
Морковную красотку Полины обступили со всех сторон. Крики продолжаются, как и вспышки.
Завожу мотор, но прежде чем надавить на газ, замечаю в крайнем левом окне первого этажа доктора Шульца. Этот человек превратил остаток моих серых дней в черные и сейчас он стоял за окном и довольно наблюдал за результатом своих действий. Странно, но я больше не испытываю к нему той ненависти, которая толкнула меня сегодня в его кабинет. На его месте мог быть кто угодно, и вряд ли этот кто-то поступил бы иначе. Наверное, каждый человек не смог бы пройти мимо трехглавого собаки, снежного человека, или крылатой девушки, не похваставшись этим перед миллионами, жаждущих сенсаций людей. Тем более в век, когда сделать это проще простого - стоит только несколько раз коснуться дисплея своего гаджета.
Сигналю, предупреждая взбесившихся людей о намерении нажать на газ. Раз, два, три… Одержимым сенсацией безразличны звуки издаваемые моей машиной, что ж, им же хуже.
Давлю на газ. Цепляю сразу несколько человек, а одному, по-моему, наезжаю на ногу, но это не мои проблемы.
Минута, и «Идеал» остается в прошлом.
Стоит мне покинуть пределы клиники - небо разрывается напополам обрушив на этот мир настоящие стены из воды.
Ехать приходится не спеша. Дворники не справляются с дождем. В какой-то момент начинаю замечать в мокрых разводах на лобовом стекле различные образы, как во сне, только наяву: Макс, прадедушка, Амалия, я с крыльями, темнокожая девочка, доктор Шульц, таксист-азиат, отрезанные крылья, и снова прадедушка…
Бред. Ничего нового.
Дом.
Лифт.
Квартира.
Слава Богу, репортеры еще не добрались до моего жилища, но, думаю, это не на долго.
Меня не было дома чуть больше недели, а кажется, прошла целая вечность.
Вставляю в замочную скважину ключ, но чтобы повернуть его требуется какое-то время. Мне страшно. Не хочу видеть и чувствовать то, что с моим отсутствием только усугубилось - сиротливость и пустоту. Но, выбора все равно нет.
Щелк. Щелк. Щелк.
Мои опасения подтвердились стоило мне перешагнуть через порог. Дома меня преданно
Первый мой порыв - раздеться догола и навестить зеркало, но планы резко меняет лежащий на полу конверт.
– На да, куда же я без ваших бесполезных строк.
Замечаю, что в этот раз письмо находится на другом месте и если бы я не знала, что они появляются в моем доме далеко не стандартным образом, решила бы, что это появилось здесь только что, когда я открыла дверь. Будто оно было просунуто в дверную щель, а с открытием ее приземлилось. Но это, по сути, все не так уж и важно.
Прохожу в комнату.
Сажусь на диван.
Распечатываю конверт.
– Что на этот раз, вы, любезный предок, хотите мне поведать…
Стоит мне развернуть страницу, в глаза тут же бросается - неаккуратный, спешный, не совсем понятный почерк. Автор послания явно не мой дальний родственник.
«Сара, уж не знаю, куда ты подевалась, до тебя не дозвониться, не дописаться. Если ты когда-нибудь любила моего сына, ты должна знать, что его больше с нами нет. Макс погиб в страшной катастрофе. Похоронила я его на нашем деревенском кладбище, рядом с отцом. Ваш город далеко от его родных мест и навещать его часто мне будет тяжело, поэтому я решила, что так будет лучше. Тем более он теперь навсегда будет окружен самыми близкими и родными.
Я бы не стала искать с тобой встречи и надоедать звонками, если бы при Максе не было обнаружено то, что должно принадлежать тебе.
Коробочку в дверную щель не просунуть, поэтому я оставила ее в твоем почтовом отделении до востребования. Надеюсь, у тебя все в порядке. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы подарок от моего сына все же оказался у тебя.
Береги тебя Господь».
Не знаю, сколько слез я еще успею пролить на этой земле, мне и самой надоело подобное занятие, но они непослушно катятся из моих глаз. Это послание не от прадедушки, а от мамы Макса, которую я видела всего раза три, но которую безумно любила за то, что вырастила для меня такого сына.
Откладывать в долгий ящик поход на почту не хочу.
Поднимаюсь с дивана. Разыскиваю в шкафу зонт. Выхожу из квартиры.
Щелк. Щелк. Щелк.
Лифт. Первый этаж и-и-и, у подъезда уже дежурят несколько человек с разнообразными камерами от мобильных телефонов, до профессиональных.
Снова вспышки, режущие по живому вопросы, одержимые лица.
Отмахиваюсь от журналистов как могу, и дождь становится в этом не простом занятии моим союзником. Народ не решается на погоню, предпочитая выжидание.
Быстрая пробежка под проливным дождем.
На почте без проблем получаю небольшой сверток.
Снова улица. Дождь.
Снова непрошенная толпа со своими «Сара, …. Сара, …. Сара, …». Нужно прекращать все это как можно скорее, иначе мне и умереть спокойно не дадут.
Дом. Квартира. Диван.
Сверток не большой, но что он хранит - даже не представляю. От Макса можно ожидать чего угодно, подарил же он мне шторку для душа.
Сердце то замирает, то громко ударяется о ребра. Крылья, пусть даже фантомные, трепещут.