Дар
Шрифт:
— Ты сильно рисковал, — заметил вран. — А что если бы он не смог? Илана убивает брата, ведун убивает ее…Повернись все иначе, и ты мог бы потерять их обоих!
— Что поделаешь, — жрец развел руками. — Тот, кто верит, всегда рискует. Веру нельзя проверять точным расчетом — иначе она теряет всю свою силу!
— А если бы оборотнем оказался кто-то другой? Не Илана и не Отмир? — поинтересовался Крарр. — Что тогда?
— Тогда? — жрец глянул на врана со снисходительной улыбкой. — Тогда ведун без раздумий и колебаний прикончил
Вран, склонив голову набок, с любопытством посмотрел на жреца. Тот печально покивал головой.
— А что будет с княжной? Она и правда вам уже не нужна?
— У тебя хороший слух, вран, — без улыбки заметил жрец. — Слишком хороший. Или враны и в самом деле читают мысли людей?
— Ветер разносит слова далеко, — неопределенно каркнул вран. — То, что желаешь сохранить в тайне, не стоит произносить вслух.
— Крарр, — Инциус пристально посмотрел на птицу. — А ты часом не лазутчик Повелителей Ужаса?
Вран взъерошил перья и издал звук, похожий на смешок.
— Ведун спрашивал меня о том же. Мы помогали вам раньше, до тех пор, пока наши пути не разошлись. Теперь мы вернулись, потому что наши земли затопляет Сумрак, и, может быть, мы снова станем вам союзниками. Был ли у людей хоть один повод заподозрить вранов в вероломстве?
— Нет, Крарр, ни одного, — признал жрец. — Наоборот, ваша помощь всегда была очень ценна для нас. Но сейчас ставки слишком высоки. И даже чрезмерное любопытство друга вызывает подозрение.
— Мы готовы помочь людям против нашего общего врага, но мы не хотим совать голову в темный мешок, потому что… Ставки слишком высоки!
Жрец кивнул, вран склонил голову набок.
— Так что будет с княжной?
— Она исполнит то, что предназначено. Как и было предсказано. Она закончит то, что не смогла закончить ее мать…
— Сидя в жреческой общине? — не без сарказма уточнил вран.
— Она не будет сидеть в общине, друг мой. Я слишком хорошо ее знаю.
— Тогда как вы собираетесь указать ей путь?
— Никак, — отрезал жрец. Вран удивленно приоткрыл клюв. — Все просто, Крарр. Осел, который крутит бурильный ворот, рано или поздно выроет глубокую шахту, в которой, если бурить в правильном месте, можно обнаружить несметные сокровища. Но! — жрец поднял палец. — За долгое время осел так привыкает ходить по одному и тому же кругу, что этот круг представляется ему единственно возможным путем в жизни. Жрецы достигли много, но в нашем круге нет того, что помогло бы людям одолеть Повелителей Ужаса. Мы не можем указать ей верный путь просто потому, что не знаем его. Ей придется искать самой. В одиночку или с проводником. А вернее всего, сменив не одного проводника, до тех пор, пока не научится видеть свой путь сама…
— Тогда то, что ты сказал ведуну…
— Повторяю: я сказал то, что должен был сказать, — перебил Крарра жрец. — Человек упрям и противоречив, и иногда для того, чтобы укрепить его в истинном намерении, надежнее использовать запрет, а не понукание.
Птица нахохлилась и замолчала. Далеко внизу скрипнули большие ворота. Перегнувшись через парапет, жрец увидел, как двор замка покидает одинокий всадник на гнедой лошади. Люди останавливались и смотрели ему вслед. Стражник у ворот взял лошадь под уздцы и о чем-то спросил всадника. Тот ответил.
Стражник отпустил поводья и отшатнулся. Всадник медленно переехал мост и пустил лошадь шагом по прямой, как полет стрелы, дороге. Ратник, с которым он разговаривал, что-то сказал своему напарнику и опрометью бросился в башню стражи. У ворот, вокруг второго стражника, начал собираться народ…
Пока ведун седлал первую попавшуюся в конюшне лошадь, никто не сказал ему ни слова. Не пришлось даже ссылаться на жреца. Ратники и слуги бросали на него косые взгляды, но подойти не решались. Видно, лицо ведуна в это утро еще меньше, чем обычно, располагало окружающих к разговорам.
Пожалуй, он так и уехал бы из замка, не сказав ни слова, если бы не стражник у ворот. Неожиданно шагнув наперерез, он остановил лошадь ведуна. Ведун наградил смелого ратника тяжелым взглядом, но тот не смутился.
— Ты уж прости, господин ведун, что встреваю в твои дела, — в глазах стражника плескалось нешуточное беспокойство. — Но не встретил ли ты ночью снаружи молодого князя? А то он с вечера как вышел за ворота, так по сю пору и не вернулся.
Ведун молча смотрел сквозь стражника. Тот неловко отвел глаза.
— Ты уж не серчай, господин ведун, а только сердце не на месте. Ночью-то вон какой вой снаружи стоял. А князя молодого мы пускать не хотели, потому как не велено было, да разве ж ему перечить-то можно? Знаю, говорит, что делаю, и весь разговор. Я пока за воеводой сбегал, его уж и след простыл. Не удержал напарник-то… Так, может, виделись вы с ним? — стражник поднял глаза и с надеждой посмотрел а ведуна. Тот медленно сфокусировал взор на лице ратника и глухо выговорил:
— Нет больше молодого князя, — стражник, побелев как полотно, отшагнул назад. — И оборотня больше нет.
— Да неужто… — схватившись за грудь, одними губами прошептал стражник.
Ведун тронул поводья и выехал на мост. Только сейчас до него дошло, что слова, сказанные стражнику, можно было истолковать и так, и эдак. Ведун тряхнул головой — все равно, разберутся сами.
Стражник встретился взглядом с напарником. У того на лице сквозь недоверие проступал ужас. Он тоже все слышал.
— Стереги ворота! — бросил ему стражник и бегом бросился искать воеводу.
Через минуту во дворе появился Ильнар. В одной рубахе и портах, даже без сапог, но с мечом в руке, он, приближаясь быстрым шагом к воротам, на ходу знаками подзывал оказавшихся во дворе ратников.