Даргер и Довесок

Суэнвик Майкл

Втайне он подумал, что вместе с Огненной Ор­хидеей легко добивался вдвое больших успехов и вряд ли еще раз посчастливится найти такого же партнера. Эта мысль его встревожила, и он тут же отогнал ее прочь.

Не считая Песьей Своры и людей царевича Бли­стательного Первенца, за ночь дезертировало мень­ше сотни солдат, причем большинство переплыли реку или сгинули в окружающих полях, предпочтя не встречаться с презрительными взглядами часо­вых, охранявших передвижной мост.

Боевой дух Бессмертных был заметно выше, чем их военачальников.

— Как император? — спросил Довесок, когда Даргер вернулся с последнего совещания перед бит­вой.

— Бодренький.

Убежден, что мы одержим лег­кую победу. Строит планы насчет праздничного банкета и кому какие почести раздать. Перед тобой потенциальный владелец стольких титулов, что всех и не вспомнить.

— А о самой битве он что-нибудь сказал?

— Нет.

— Иногда я страшусь, что Умелый Слуга совер­шенно не улавливает суть войны.

Даргер хотел было ответить, но неожиданно по­явился посыльный.

— Главком Гениальный Стратег, — поклонился он, — Тайный Император призывает вас возглавить армию.

— Передай ему, я услышал призыв, — коротко кивнул Даргер.

У Довеска вырвался глубокий вздох.

— Признаюсь, я вовсе не горю желанием всту­пать сегодня в битву. На мой вкус, наши шансы чересчур демократичны.

— Меня самого словно преследует ужаснейший момент из прошлого, и это вовсе не воспоминание о внезапной сексуальной осечке. Как бы то ни бы­ло, мы подготовились, как могли, — сказал Дар­гер. — Пора выяснить, чего мы стоим в деле. Давай-ка постараемся на совесть.

Вдалеке открылись ворота Севера. Из них по­казались солдаты с белым флагом.

Глава 20

Волны Великой реки бегут и бегут на восток,

Славных героев дела уносит их вечный поток.

С ними и зло, и добро — ничто не вернется назад.

Только, как прежде, во тьме, тысячи тысяч веков,

Сверстники солнца и звезд, безмолвные горы стоят.

«Троецарствие» [57] .

57

Отрывок из романа Ло Гуаньчжуна «Троецарствие» (пер. В.А. Панасюка, стихи в обработке И. Миримского).

Столкновение, со стороны казавшееся совер­шенно безнадежным, в итоге вылилось в бесконеч­ную церемонию, ибо главнокомандующий Севера вывел своих людей из холмов и города не для сра­жения, а для капитуляции. Сначала главком До­блестный Тигр отдал свой меч. Потом винтовку. Он показал ящик, в котором хранились головы семи высших сановников Олигархии Севера, и испил чая с военачальниками армии Благодатного Царства, которую теперь, как решил Даргер, можно назы­вать просто китайской армией. После этого До­блестный Тигр простерся ниц перед Тайным Им­ператором и поклялся в вечной верности и прави­телю, и воссоединенной стране, символом которой был этот правитель. Главкому торжественно верну­ли меч и винтовку, а затем возвели в ранг Фельд­маршала Северного Китая И Защитника Импера­тора. Далее распили виски и разбили бокалы, чтобы нельзя было отказаться от произнесенных во время тостов слов. Потом обменялись рукопожатиями. Закончили подписанием деклараций. Ручки, кото­рые при этом использовались, раздали на память подчиненным, и те всю жизнь хранили их как зе­ницу ока.

Все участники церемонии потратили нема­ло сил, но в любом случае гораздо меньше, чем в битве.

Наконец пришло время въехать в город.

Армия всколыхнулась, смешалась, перестрои­лась и превратилась в процессию. Впереди шество­вала почетная стража, за ней генералы. За ними блистал желтыми одеяниями Тайный Император, больше не делающий из себя тайну: четверо осо­бенно отличившихся на войне офицеров несли его в открытом паланкине. Отстав всего на пару шагов, верхом на нефритовых лошадях ехали фельдмаршал Доблестный Тигр с одной стороны и Даргер с До­веском — с другой. Следом, волна за волной, нака­тывали солдаты — прямые спины, гордые лица. Над ними реяли сотни знамен — по числу воинских частей со всех уголков новой империи.

Мирные жители выбирались из укрытий и сбе­гались поглазеть на победителей. Чем ближе изви­листая дорога подводила армию Тайного Импера­тора к Северу, тем чаще звучали приветственные крики. Солдат осыпали цветами, в их честь выпу­скали целые корзины бабочек (сперва красных! по­том оранжевых! потом желтых! потом зеленых! потом синих! потом фиолетовых!).

Городские ворота не просто сорвали с петель, а разнесли вдребезги, и из щепок сложили костер сбоку от распахнутой сторожки. Прием получился на редкость красноречивым. В проеме ворот вид­нелась яркая толпа горожан.

Над воротами реял не черный флаг Севера, а красно-желтое полотнище Китая.

Вдоль проспекта выстроилась шеренга солдат. Завидев армию, они тут же вытянулись по стойке «смирно». По мере того как китайский флаг про­плывал мимо, солдаты энергично отдавали честь и вскоре после повторяли жест, приветствуя импера­тора. На миг Даргера охватил страх, что он попал­ся в точно такую же ловушку, какую устроил для Хитрой Лисы в Перекрестке. Но тут возбужденные крики толпы достигли новых высот, и он понял, что сомневался напрасно. Весь мир ревел что есть мочи. Этот рев отражался от городских стен и возвращал­ся эхом. На каждой башне звонили колокола. Были выпущены тысячи белых воронов и миллионы дра­гоценных стрекоз.

— Не правда ль, всего на свете слаще быть за­воевателем, друг мой? Не правда ль, всего на свете слаще быть завоевателем и с торжеством вступать в свой град Пекин? — Даргер ухмылялся так ши­роко, что было больно лицу. За приветственны­ми криками горожан он едва слышал собственные слова.

— Парафраза Марло [58] , верно? — Довеску при­шлось наклониться вплотную к другу, чтобы про­кричать ответ. — Да, мило. Но скоро в наши сун­дуки перекочует столько ценностей самой богатой страны на земле, сколько мы заставим себя нагре­сти, и это затмит сегодняшний день.

58

Оригинальная цитата из пьесы К. Марло «Тамерлан Великий» (пер. Э. Линецкой): «Узумхазан и Теридам, не правда ль, // Всего на свете слаще быть царем // И с торжеством вступать в свой град Персеполь?».

— И в самом деле, — согласился Даргер. — Воз­можно. Наверное.

Его покалывало сомнение, но он не понимал, то ли это предчувствие, то ли свойственный ему недо­статок оптимизма. На долю секунды — не боль­ше! — ему показалось, что он уловил проблеск той мрачной истины, которая составляет суть человече­ской природы. Но потом его настроение снова улучшилось. Он выкинул из головы все интуитивные догадки и воскликнул:

— О боже, какая добыча! Нас ждут все сокро­вища империи, и нет никого выше нас рангом, кро­ме пугала-императора, который целиком нам пре­дан и которого мы сами усадили на трон. Это ни­чуть не хуже, чем владеть всеми банками и деловыми начинаниями Китая.