Даргорея

Гранде Элеонора Вячеславовна

И потекли воспоминания, за ними даже боль отступила. Мы чаще стали собираться семьей, свободней общаться на разные темы. Посыпались вопросы младшего сына: «А в какие игры в подростковом возрасте вы с друзьями играли, у вас же гаджетов не было? А расскажи про пионерский лагерь. А реально там заброшенные корпуса с привидениями были? Про походы расскажи». И по-мужски сдержанные слова любви, благодарности, предложения помощи старшего.

Снова боль, снова больница. Голос врача-анестезиолога:

– Вы не напрягайтесь, расслабьтесь. Тогда боли не будет, даже не почувствуете ничего. О хорошем подумайте, о добром.

– Да, доктор, постараюсь, – вздрогнула от укола,

яркая вспышка ламп в операционной. И… я парю белым облаком…

Взрослым хочется вернуться в светлые моменты детства или юности. Ведь душа остается молодой. Это только тело стареет. Внутри каждого родителя и даже дедушек и бабушек живет маленький ребенок. Он смеется и плачет, огорчается и радуется, мечтает и отчаивается. Это я сейчас понимаю, когда сама стала взрослой. А раньше мне казалось, что с возрастом все это уходит, испаряется.

Похоже, душа моя попала в другой мир, в тело своего двойника, но в молодом возрасте. В мир воспоминаний, детских фантазий и бабушкиных сказок. Как бы ни абсурдно это звучало с точки зрения современного человека. Сбылось желание вновь очутиться в родных краях, в юности? Потому я чувствовала всю дорогу такую необыкновенную легкость в теле. Конечно, я ведь стала молодой!

– Это новый жизненный путь, который нужно пройти достойно, понять ценности, достичь цели. Удастся ли мне вернуться в свою реальность, обнять сыновей? Или придется делать выбор? Впрочем, выбор приходится делать всегда, – размышления мало-помалу складывали пазл. Я пыталась осознать произошедшее и проговаривала вслух то, что приходило на ум. – А может быть, урок не доработан? Ведь наша жизнь – это наши мысли, действия, поступки. В нашей жизни все не просто так, и будущее начинается в прошлом. С нами случается то, что мы страстно желаем или то, чего больше всего боимся. Что тревожило меня перед переходом души? Мне было страшно. Я боялась неизвестности. Посещали мысли о смерти. О том, выживу ли я вообще. Вот и попала в мир, где поджидал меня тот самый страх неизвестности, который предстоит преодолеть. Пройти этот урок. Похоже, все именно так.

***

Допив воду, покрутила в руках чашу. «Умыкнула у жрецов. А реликвия, видимо, ценная. Может, и за ней гоняются тоже, – подумала, – чеканка на чаше необычная: девушка и дракон. Ящер-то обещал меня ждать, и девчушку из истории сармак спас. Непростая ты барышня, жрица Изабелла».

Под маленьким водопадом, как под краном смыла всю грязь, хорошенько промыла царапины и ссадины на руках и ногах. Рядом с чашей на солнышке рос подорожник. Простое растение, везде найти можно, а от скольких болезней лечит. Сорвала пару листочков, промыла родниковой водой. Хорошенько растерла в ладонях, смазала ступни целебным соком. Ничего серьезного, заживет, в детстве и похуже бывало. Обулась. Ведьма говорила, нужно идти на солнечный склон через фруктовую рощу. Но в какую сторону направляться? Присела. Прикрыла глаза. Коснулась ладонями земли, прошептала свою просьбу. И чисто компас в глубине сознания заработал. Собрав нехитрые пожитки, двинулась дальше.

На Кавказе, где я родилась, на горных склонах много фруктовых лесов. Дикие яблони и груши, алыча и мушмула, кизил с барбарисом, а какие красивые, светлые рощи грецкого ореха! В этом чернолесье рай для животных и птиц. Богатый край. Мир, в который занесло меня неведомой силой, до боли в сердце напоминал родные места.

Так и добрела в раздумьях до густых зарослей фундука. Сбросила катанку, достала чашу и давай собирать молодые, зеленоватые еще орешки. Ветки закачались. Прямо над моей рукой очутилась белка. Повела мокрым носиком, уставилась черными глазками. Не боится совсем. Я улыбнулась, раскрыла ладонь с парой сорванных орехов. Зацокала языком, призывая ее спуститься. Она перебралась на ветку пониже, но на руку не пошла. Хитрая. Схватила орех лапками, махнула пушистым хвостом и скрылась в густой листве. Забавно. Но и поосторожней надо быть. Такие заросли фундука любят дикие кабаны, даже медведь может зайти, полакомиться, а с ними шутки плохи. Не решилась лезть вглубь кустарника. Прошлась по краю, сорвала немного орехов и увидела раскидистую яблоню, усыпанную спелыми, сочными яблоками.

– Вот и ужин, и ночлег, – обрадовалась, – солнце уже заходит, скоро темно станет, двигаться дальше опасно.

Набрала хвороста, камней, срезала кинжалом пару больших листьев лопуха. Расчистила возле яблони место, чтобы сухостой и старая листва не загорелись. Из камней выложила кострище. Выбрала самую сухую палку, сняла с нее остатки коры. На плоском камне, который я уложила в центре кострища, натерла кинжалом опилок с ветки, настрогала мелкой щепы для первой растопки. Достала кремень и огниво. Тупой стороной бебута натерла стружки с огнива. Подвинула к получившемуся металлическому порошку опилки и резко чиркнула по огниву кремнем. От вылетевших искр эта смесь сразу же воспламенилась. Потихоньку добавляя древесную стружку, сухую кору и мелкие веточки развела огонь. А там уж и покрупнее хворост пошел в дело. Костер разгорелся, играя языками пламени, даря тепло, прогоняя опасность.

Я сорвала несколько спелых яблок. Срезала длинную ветку, обстрогала ее. Насадила на свой самодельный шампур пару яблочек, протянула к огню. Языки пламени облизывали тонкую шкурку диких фруктов. Та лопалась, и душистые капли сока с шипением падали на горящий хворост. Аромат печеных яблок разносился по всему лесу. Я сняла их, обжигая пальцы, на лист лопуха. Пока яблоки остывали, наколола орехов, используя вместо молотка увесистый булыжник.

– Такая вот у меня сегодня скатерть-самобранка, – усмехнулась, подкинув хвороста в костер, – горстка ядрышек фундука, печеные яблоки. Чудо, а не ужин!

Правду говорят, что на огонь можно смотреть вечно. Пламя то вспыхивало, распаляясь добела, унося искры в темнеющее небо, то успокаивалось, показывая оранжево-красные узоры. Дарило умиротворение и спокойствие, так необходимые мне. Я ела яблоки, наслаждаясь их тонким, нежным запахом и привкусом дымка. Думать о завтрашнем дне совершенно не хотелось.

Покончив с ужином, поправила костер, положила еще ряд камней, чтобы не разнесло искры ветром. Пусть горит, отпугнет зверье лесное. Полезла на дерево. Две толстые ветки расходились в стороны, образуя огромную рогатку, будто созданную для великана. На этой широкой рогатине устроилась, прикрутив себя веревкой, чтобы не упасть. Катанку подложила под голову и тоже привязала к ветви. Ночь вступала в свои права, гася в небе переливы вечерней зари. Сон окутывал теплой негой.

Но вместо приятного сновидения вернулся детский кошмар. Шум реки. Погоня. Мама бежит со мной на руках. Вскрик. Я падаю во мрак.

Вдруг какая-то неведомая сила подхватывает меня, унося в ночное небо. Я совсем не боюсь, нисколечко. Я вдохнула полной грудью, раскинула руки навстречу ветру. Я лечу! Ни с чем не сравнить это чувство. Восторг. Свобода! Надо мной блестящие крылья цвета черненого серебра. Нежный женский голос:

– Не боишься? Ты ведь хотела летать, да?

Та, что говорит со мной, улыбается. Я ощущаю это и киваю в ответ, не в силах вымолвить ни слова от восхищения. Слышу переливчатый смех, как горный ручеек:

Конец ознакомительного фрагмента.