Дарт на войне
Шрифт:
— И все эти миллиарды лет ты будешь жив и сознавать, что существуешь, — подхватил его зеленоглазый приятель. — Тебе предстоит долгая пытка мраком, безмолвием и одиночеством.
С кресел встали ещё несколько Адептов и подошли к Дарту.
— Для него это самая лучшая казнь, — сказал на эсперанто один из них. — Он вечно живой, вот пусть и живёт вечно. Но только не здесь. Не в нашей Вселенной.
Адепты засмеялись.
Мозг Дарта лихорадочно работал, ища хоть какую-нибудь зацепку, как предотвратить, или хотя бы отсрочить неизбежное.
— Я
— Ты стоишь слишком дорого, неубиваемый человек, — подал голос Адепт, сидевший в кресле с бокалом какого-то оранжевого напитка в руке. — Конфедераты пока ещё не до конца понимают это и никогда не дадут за тебя настоящей цены!
— Вторая планета системы Эльяхо — это Рассадур! — выпалил Дарт. — Ваша родная планета! Её местоположение раскрыто и теперь война быстро закончится! Вам в любом случае придётся начать с конфедератами переговоры о мире, и тут я могу вам пригодится.
Его слова ещё больше развеселили молодчиков.
— Вторая планета системы Эльяхо — это не Рассадур, — сказал черноволосый Адепт в лиловой тоге. — Да даже если бы это был Рассадур, война бы не закончилась. Наши великие повелители — Владыки Тьмы, никогда бы не позволили нам начать переговоры о мире. Вся Вселенная должна подчиниться Владыкам, а мы только исполняем их волю.
Дарт посмотрел на него угрюмо.
— Кто такие эти ваши Владыки? — спросил он.
— Ты слишком много хочешь знать, — ответил черноволосый.
К ним подошёл Адепт с каштановыми кудрями, которого Дарт встретил на "Громовержце". Пурпуровый газ струился по нему, обволакивая его худощавое тело.
— Он мог меня убить, — сказал он. — Но не убил.
— Я ещё на звездолёте, когда увидел тебя, понял, что ты — Адепт, — снова солгал Дарт, пытаясь ухватиться хотя бы за эту соломинку. — На тебе был жилет из радужного металла, который могут носить только Адепты.
Его слова вызвали среди рассадурцев оживление. Они заговорили между собой на своём языке.
Дарт чувствовал, что в эти минуты решается его судьба. Особое внимание присутствовавших было обращено на знакомого Дарту Адепта. На него со всех сторон сыпались вопросы, он едва успевал отвечать.
Наконец зеленоглазый в изумрудной тоге снова повернулся к пленнику:
— Почему ты не убил Левалана? — спросил он, кивнув на Дартова знакомца.
— Я никогда не убиваю безоружных людей, особенно если они на меня не нападают, — ответил Дарт, и это было в каком-то смысле чистой правдой.
— Ты лжёшь, — сказал зеленоглазый, обворожительно улыбнувшись. — Наш вечно ищущий приключений брат Левалан проявил авантюризм и безрассудство, лично возглавив абордажную атаку. Тем самым он рисковал не только собственной жизнью, но и исходом сражения. Если бы ты его убил, то битва сразу решилась бы в вашу пользу. И ты знал это.
— Левалан вообще любит соваться в самую
— Сражение вы бы всё равно проиграли, — сказал Дарт, — так что в этом убийстве не было большого смысла.
— Мы никогда не поверим, что принципы человеколюбия способны возобладать над целесообразностью! — запальчиво воскликнул зеленоглазый. — Ты не убил Левалана потому, что руководствовался какими-то своими мотивами! Какими?
— Я его пожалел, — сказал Дарт.
Этот ответ был встречен дружным хохотом. Смеялся даже Левалан.
Большинство Адептов, видимо утратив к пленнику интерес, вернулись в кресла. Возле Дарта остались только зеленоглазый и его рыжеватый приятель.
— Ты пока ещё не вполне сознаёшь, что тебе предстоит, — сказал Дарту зеленоглазый. — Такое понятие, как "миллиарды лет", трудно осмыслить сразу, это непостижимо для скудного человеческого разума. Ты будешь единственным из всех живущих во Вселенной, кто на своей шкуре поймёт и прочувствует его.
— Во время прозябания в чёрной дыре ты даже не сойдёшь с ума, — прибавил рыжеватый. — Тебе не суждено это счастье. Всю эту бездну лет ты будешь сохранять ясное сознание и мучаться от безысходности, погребённый заживо в своей космической могиле. Ты бессмертен и будешь жить вечно, но жизнь твоя превратится в пытку!
Сказав это, оба Адепта тоже направились к креслам, а комиссар, лишившись невидимой телекинетической опоры, плашмя грохнулся на пол.
Двое слуг в плащах с капюшонами подняли его и вынесли через сводчатую арку в галерею с таким же, как в зале, сияющим витражным потолком. По застылости их лиц, угловатым движениям и особенно по стальной хватке рук Дарт распознал в них киборгов.
— Эй, а это уже лишнее! — закричал он, увидев, что они собираются надеть ему на голову что-то вроде мешка. — Хватит с меня того, что я связан!
Киборги не прореагировали на его крик, невозмутимо натянули на него мешок и понесли дальше.
Несли его долго, причём по дороге поднимали по каким-то лестницам, заталкивали в какие-то узкие ёмкости, в которых Дарт мог едва повернуться, везли куда-то, потом снова несли на руках.
Наконец его, по-прежнему связанного, швырнули на какую-то твёрдую поверхность и сняли с головы мешок.
Киборгов, которые вынесли его из витражного зала, нигде не было. Дарт находился в служебном помещении космического корабля. Это был именно космический корабль — в нескольких метрах от Дарта мерцал огнями пульт, справа и слева темнели круглые иллюминаторы.
К пленнику приблизился высокий, под два с половиной метра ростом, рослый космолётчик, явно не Адепт. У него было круглое, мясистое, какое-то рыжеватое лицо, смахивавшее на пережаренный блин, и большие руки с крупными пальцами; одет он был в широкий ярко-оранжевый комбинезон, к поясу и груди были приторочены какие-то приборы. Держался он надменно и уверенно, видимо чувствуя себя здесь хозяином.