ДАртаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)
Шрифт:
– К счастью, это так, ваше величество. Именно поэтому в ту роковую ночь я был послан за дю Трамбле.
– Кем вы были посланы, господин д'Артаньян?
– Тем, кто имел право приказывать мне, ваше величество.
– И этим человеком была…
– Ваше величество, вам хорошо известно, что его высокопреосвященство пользуется незавидной репутацией в глазах высшего офицерства, которое подчас позволяет себе нелестные отзывы о нем…
– И этим человеком…
– Им был один из тех, кто неосмотрительно позволил себе критиковать политику… я не прав, ваше величество, некоторые поступки его высокопреосвященства, позволил себе критику… критику этой политики…
– Мне трудно следить за вашей мыслью, д'Артаньян, – с улыбкой произнес король, который, как помнит читатель, был посвящен королевой в события, приведшие к аресту дю Трамбле, впрочем весьма кратковременному.
– «Черт побери, мне тоже!» – подумал мушкетер.
– …одним словом, он позволил себе критиковать кардинала в присутствии господина дю Трамбле, – выпалил д'Артаньян. И прибавил:
– Ваше величество.
– Но ответьте же мне, наконец, кто этот человек, могущий приказывать вам? Кто тот таинственный вельможа, который так испугался господина дю Трамбле. И чем он его только так напугал?
– Вашему величеству следует обратить внимание на то, что дю Трамбле, слышавший все эти речи о его высокопреосвященстве, неожиданно покинул помещение и поскакал в ставку господина первого министра…
– И недовольные кардиналом господа тут же уразумели, что через несколько часов тот, кого они только что поносили всякий на свой лад, получит прекрасную возможность узнать их мнение о себе, не так ли? – насмешливо спросил Людовик ХIII.
– Ваше величество несомненно правы.
– Тогда эти критиканы всполошились и решили перехватить дю Трамбле, но так как этому предусмотрительному господину удалось опередить их, погоня могла принести успех только в том случае, если бы за дю Трамбле поскакал лейтенант мушкетеров короля господин д'Артаньян, – закончил король.
– Правда, ваше величество. – сказал д'Артаньян, стараясь придать своему лицу как можно более скромное выражение.
– Недурно, – заключил король.
– Ваше величество, конечно, понимает, что в тот момент я не мог знать, в силу каких обстоятельств следует задержать господина дю Трамбле. Я просто выполнял приказ…
– Королевы…
Д'Артаньян замер, словно тростник перед порывом ветра. Но ветер не налетел.
– Успокойтесь, сударь. Ее величество посвятила меня в подробности лионских событий. Я не сержусь на вас. Я был недоволен вами, это правда. Но, принимая во внимание, что вы поменялись с дю Трамбле ролями, как только вам повстречался господин кардинал, я считаю, что вы и так пострадали больше, чем того заслуживаете.
– Ваше величество!
– Только одно беспокоит меня во всей этой истории, сударь. Вы ведь покрывали королеву! Вы собирались ввести меня в заблуждение.
– Я, ваше величество?!
– Именно так, сударь. Ведь вы не сказали мне, кто же в конце концов приказал скакать вам за дю Трамбле, а это сделала королева.
– Я знаю, что это дерзость с моей стороны, ваше величество, но я вынужден не согласиться с моим королем.
Королева не приказывала мне арестовать господина дю Трамбле.
– Вот как?! Кто же в таком случае?
– Маршал Бассомпьер, ваше величество.
– Но маршал Бассомпьер не имеет права командовать королевскими мушкетерами… За исключением чрезвычайных обстоятельств!
– Господин маршал полагал, что недуг вашего величества является обстоятельством чрезвычайным.
– И вы подчинились его приказу?
– Нет, ваше величество.
– Как так?!
– Я ответил маршалу, что приказывать мне может только ваше величество или мой капитан – господин де Тревиль.
– Верно. Но как в таком случае получилось, что вы все же погнались за дю Трамбле?! Очевидно, был и другой приказ, не так ли, господин д'Артаньян?
– Другого приказа не было, ваше величество.
– Но королева сама уверила меня в том, что она…
– Всего лишь попросила меня догнать господина дю Трамбле, ваше величество, – с достоинством ответил мушкетер.
– Королева попросила вас?!
– Да, ваше величество. А королевская просьба означает больше, чем приказ. Ведь сам король подчас не может устоять перед ней, король, перед которым склоняется все и вся в королевстве, что же говорить о солдате короля…
Людовик XIII снова обратил пристальный взор на своего мушкетера. Худощавое подвижное лицо гасконца носило следы недавних тягот – не столько физических, сколько душевных. Мушкетер имел право посетовать на королевскую неблагодарность. Во взгляде короля снова мелькнуло нечто похожее на обычную человеческую признательность – случай редкий.
– Я понимаю вас, шевалье, – произнес Людовик. – Осталось только одно неясное мне обстоятельство. Я имею в виду побег из Бастилии испанского дворянина дона Эспинозы, которого вы взяли в плен под Казале.
– Право же, ваше величество, мне ничего не известно об этом деле…
– …в котором, заметьте себе, сударь, самое деятельное участие принимали мушкетеры! – воскликнул король.
– Очень сожалею, если это так, ваше величество, но…
– …деле, которое стоило места прежнему коменданту Бастилии! – с оттенком легкого раздражения продолжал король. – Однако я вижу, вам нечего сообщить мне по этому поводу?
– Я в отчаянии, ваше величество, но это действительно так. Несколько месяцев я провел в Бастилии и совершенно не в курсе последних новостей.
– Эти гасконцы положительно неисправимы! – вскричал Людовик. – Неужели вам так хочется обратно за решетку, сударь?!
Д'Артаньян выдержал взгляд короля. Это было дерзостью, но мушкетер не отвел глаз. Это пришлось сделать королю.
– Вы хотите уверить меня, что не подозревали о том, что ваши друзья хотят устроить вам побег, гасконский упрямец?!
– Нет, ваше величество. Потому что уверять вас в этом – значит сознательно вводить в заблуждение своего государя. По счастью, у меня и впрямь есть друзья, на которых я всегда могу положиться.