Дартмур
Шрифт:
— На тебе активировали "лютую похоть", ты просила меня тебя оттрахать, вылизывала мое лицо, и терлась о член, как о волшебную палочку. Без конца стонала и все-таки трахнулась со мной во сне, судя по твоему: "Пожалуйста, Шам, пожалуйста", — перекривлял ее непонятно зачем. — Хотя, скорее всего, я тебе отказал там так же, как наяву. Даже в твоих гребаных снах я не хочу трахать отброса.
Хлопнул дверью и сбежал по лестнице.
Придет в себя и все вспомнит. Не сразу. Возможно, даже не сегодня. Применение двух противоположных
Эпизод 27. Хочешь меня?
Боль наполняла все тело. Оно ныло от дикого напряжения, природу которого трудно распознать. И не хотелось этого делать — голова отказывалась "включаться", показывая беспросветно черный экран, вдобавок к ощущению, будто в нее налили свинца.
В ушах шумело. Все, о чем могла думать, это "насколько все ужасно?" и "когда это пройдет?"
Тело не слушалось. Руки как у марионетки, мотались бесконтрольно. У кукловода нитки порвались.
Ужасно хотелось пить. Казалось, если не сделать глоток воды прямо сейчас — умрет. Точно.
Она периодически проваливалась в темноту, а та выталкивала обратно. И в эти моменты она вспоминала, что где-то должен быть Дейвил. Больше помощи просить не у кого.
Просить помощи у Дейвила — само по себе звучало безумно, и она как раз близка к сумасшествию.
Открыла рот в попытке позвать его, и испугалась. Неясный хрип не похож на ее голос. И вообще не ее!
Когда она успела охрипнуть?
Она выходила с друзьями их большого зала, почувствовала головокружение, и… теперь лежала с отвратительным самочувствием, хрипела и умирала.
Подушка скатилась по двери вниз. Глупо было ожидать значительного шума, но больше под рукой ничего нет. Кроме, разве что… смахнула светильник с тумбочки. Если это не подействует…
На удивление — сработало. После воды стало легче. Дышать, мыслить, и просто существовать. Она снова провалилась в темноту. Несколько раз просыпалась, пила воду и засыпала. Время казалось бесконечностью, состоящей из питья и темноты.
В конце концов, переборов дикую слабость и ломоту, она добралась до ванной. Залезть в душ не рискнула. Легко убиться.
Почистила зубы, щедро умылась холодной, практически ледяной водой. Стала немного… живее. Передвигаться по-прежнему тяжело, но голова заработала. Только почему-то вместо воспоминаний там все еще черное марево.
Феликса натянула удлиненную футболку, стараясь не думать, что Дейвил видел ее в белье. Прихватив с собой полный стакан с водой, она медленно, крепко держась за перила, спустилась вниз.
Дейвил лежал на диване, положив голову на подлокотник. Сосредоточенно всматривался в пространство перед собой, зло дергая щекой.
Он не заметил ее появления.
Она развалилась в кресле, перекинув ноги через подлокотник, положила голову на другой. Прижимая к щеке прохладный бокал, смотрела на языки огня, облизывающие поленья.
Треск дарил какое-то умиротворение. Кажется, слушаешь его и становится легче.
— Блять! — выругался Дейвил и саданул кулаком по диванной подушке.
Феликса посмотрела на него почти безразлично. Впрочем, сейчас она смотрела так на все. Словно погружена в черную меланхолию.
Ей плевать, что Дейвил злился. Она не чувствовала никакого интереса к его проблемам. Но тишина постепенно начала давить, и она бросила:
— Что случилось?
Вот так просто. Обычный вопрос, который в другом состоянии она вряд ли бы озвучила. Потому что они Фоукс и Дейвил. Отброс и высший. Которые не заполняют тишину в гостиной, они ее подкармливают.
— Свали, Фоукс. У меня от тебя передоз.
Перекатила голову по спинке, наблюдая, как он снова пристально вглядывается во что-то невидимое для ее глаз.
Кристаллическая сетка.
Она мечтала видеть. Но с неинициированным кристаллом это невозможно.
На его выпад хотелось пожать плечами, но… в другой раз.
— Меня от тебя тошнит, — она свыклась со своим едва слышимым хрипом, и теперь привыкала, что в нем не отражаются эмоции.
Снова уставилась на огонь, потягивая воду. Рык обласкал клыками уши.
— Взаимно. Месяц буду отмываться от ощущения твоего языка на коже.
Волнение слабо колыхнулось и затихло. Похоже, это действие какого-то кристалла, и когда оно пройдет, лавина эмоций прорвется и… будет плохо. Но сейчас она с этим ничего не сделает, ведь так? Значит, не стоит напрягаться.
— Ты отвратителен, ты знаешь?
— Какое ценное замечание. Еще что-то, или заткнешься и не будешь мешать?
Он впился взглядом в небольшой листок, сверяясь с кристаллической сеткой.
Зажмурился, постучал затылком о мягкий подлокотник.
Напряженная челюсть притянула взгляд. Представила, как проводит кончиком пальца по линии подбородка, едва касаясь ведет ноготком вдоль кадыка. Она почти видела, как он напрягается и вздрагивает, а она не останавливается и ведет дальше, к ямочке на шее, и ниже, расстегивая пуговицы на рубашке… Но он в свитере.
— Ты жрешь меня глазами, Фоукс, — раздраженно подметил он, не смотря в ее сторону.
— Нет, — возразила она, не отворачиваясь. — Слегка облизываю.
Он вздрогнул. Прям так, как рисовало воображение. Только теперь она реально видела напряженное тело и пристальный взгляд. От которого в обычное время хотелось удавиться, а сейчас она просто усмехнулась, покачивая головой.
— Знаешь, если бы ты мог убивать взглядом, я бы умерла семь лет назад. Представляешь? Ты бы сейчас жил с какой-то другой старостой, вероятно, из ваших. Возможно, это была бы Мими. Тебе было бы некого ненавидеть настолько сильно, потому что другой меня не существует. Только я могу ненавидеть тебя в ответ так же люто, Дейвил. Представил?