Дары и гнев Ледяного короля
Шрифт:
Высокий и сухощавый епископ, возвышающийся над толпой, как колокольня, вежливо поинтересовался:
– В самом деле, Фрэнсис, куда это вы собрались, когда наш город так нуждается в отважном лидере, а?
Под смешки гостей Мэк выскользнул из гостиной. Он был голоден, устал, а теперь у него болела голова.
«Не стоило тратить силы на Борова», – горестно подумал мальчик, направляясь к черной лестнице. Тем более что Мэку жилось получше сейчас, когда мэр отправил свое потомство далеко на юг Риады, подальше от сражений. Дети четы О’Доннелл допекали
Мальчик фыркнул. Год назад что-то в нем вдруг изменилось, и троих сыновей мэра и их гадкую сестренку ждал неприятный сюрприз – Макколей вдруг стал давать отпор, хотя он сам никогда не мог предсказать, что именно у него получится. Забавнее всего было заставлять их говорить правду – но ему это не всегда удавалось. Взрослые упорно не верили «детским бредням», когда дети мэра жаловались на Мэдиана, – впрочем, виноватым все равно всегда считался Мэк, так что О’Доннелл решил отправить его в семинарию. Слишком часто из драк трое на одного его отпрыски стали выходить с кучей синяков и ссадин.
Может, Мэка уже отправили бы учиться к святым отцам, но тут вдруг в Риаде началась война, которую все взрослые называли почему-то «освободительной», – и всем стало не до семинарий.
Желудок испустил гневную трель. Мальчишка осторожно, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился в кухню и приоткрыл дверь. Пэтси по-прежнему хлопотала на кухне, но война вылизала полки почти дочиста, оставив только хлеб и крупу. Муж Пэтси, старший лакей Джек Флинн, набивал трубку.
Вся остальная прислуга ушла, к вящему негодованию миссис О’Доннелл. Мужчин Мэк иногда видел то на баррикадах, то в дозорах, женщины трудились на уличных кухнях. Все ждали – мальчик не знал чего, но грохот пушек день ото дня становился все ближе.
Мэк шмыгнул в кухню. Пэтси устало улыбнулась и кивнула на лавку около очага. Мальчик взобрался на нее с ногами, Флинн накинул ему на плечи свой сюртук. Пэтси все время норовила подсунуть Мэку кусочки повкуснее, но сейчас единственным лакомством в ее владениях осталась четвертина сахарной головы. Кухарка отколола от нее ломтик и протянула мальчику с куском хлеба.
– Ну, что там наверху? – спросил Флинн.
– Собачатся с Боровом, – отозвался Мэк. – Господам не понравилось угощение – не привыкли к черному хлебу.
Флинн задумчиво посмотрел на красный след от руки мэра на щеке мальчишки.
– Язык бы тебе укоротить, пропащая ты душа, – проворчал лакей, приоткрыл окно под потолком и сгреб с подоконника горсть снега. Флинн завернул снег в платок и приложил к лицу Мэдиана.
– У меня не пропащая душа, – возразил Мэк. – Такая же, как у остальных.
– Послушать сорванцов О’Доннелл – так ты сущий бес, – фыркнул Флинн. – Ну-ка, как ты так уделал старшего сынка?
– Это не я, – бестрепетно отозвался мальчик, хотя считал этот подвиг достойным особой награды. – Это его брат.
– Поди ж ты, а щенок говорит, это ты его науськал.
– Я?! – Мэк
Пэтси тихо вздохнула. Если бы Мэк мог – он бы проводил все время с ее сыновьями, которые научили его куче полезных и интересных вещей, но миссис О’Доннелл то и дело вспоминала, что Мэдиан – сын ее непутевой сестры, и сурово отчитывала за то, что он водится с детьми прислуги.
Сейчас старшие дети Флиннов были у баррикад, а младших увез на юг один из братьев Пэтси, Роб Бреннон. Миссис О’Доннелл почему-то не разрешила ему забрать Мэдиана, хотя в Блэкуите почти не осталось детей, так что на улицах было пусто и тоскливо. Разве что просто так пойти прогуляться, посмотреть на баррикады и перехватить на уличных кухнях горячей каши? Мэк дожевал хлеб с сахаром и сполз с лавки.
– Спасибо, тетушка Пэтси, – церемонно сказал он. – Вы были очень добры к бедному сиротке.
– Иди отсюда, бедный сиротка, – добродушно отозвалась Пэтси, – пока хозяева не хватились.
Мэк прикусил губу. Боров непременно ему всыплет за сегодняшнее, а на взрослых свои способности мальчик попробовал впервые этим вечером и сам не ждал, что у него что-то получится. А вдруг второй раз не сработает?
– Я пойду прогуляюсь, тетушка. Передать что-нибудь Остину и Филу, если встречу?
– Прогуляться? – встревожилась Пэтси и подняла голову к потолку, словно надеялась расслышать сквозь три этажа грохот шермановских пушек. – Уж лучше сиди тут. Мало ли что будет… сегодня или завтра.
Мэдиан не очень понимал, что их всех так тревожит. Что может быть хуже того, что сейчас, – голода и холода?
– Не хочу попадаться Борову на глаза, – неохотно признался мальчик. – Ему не понравилось, что я сказал про курицу при гостях.
– Научись держать язык за зубами, парень, – буркнул Флинн и сунул ему ключ. – Это тебе в жизни поможет. Ладно, иди в нашу комнату, отсидись там. Глядишь, к утру хозяин остынет.
Мальчик отдал лакею сюртук, вышел из кухни и прижался ухом к двери.
– Чертова свинья, – чуть приглушенно донесся до него голос лакея. – Мог бы отправить парнишку хотя бы с твоим Робом.
– Джек, – строго сказала Пэтси, – твои мечты насчет Мэка и нашей Элли…
– Да при чем тут мечты?! Парню всего одиннадцать, перегорит десять раз! На нас тут ядра из пушек посыплются не сегодня, так завтра, нечего ребенку тут делать!
– Слава богу, что бедная мисс Эмили до такого не дожила, – пробормотала Пэтси.
– Слушай, Пэтс, я тут подумал чего… может, я его сам увезу?
Мэк чуть не подпрыгнул от неожиданности.
– Увезешь? Куда, о господи?!
– Да хоть к моим, хоть к твоим.
– С ума сошел? Скажут, что ты украл хозяйского ребенка!
– Плевать им на него с высокой башни. Да и кто скажет, кому тут сейчас есть до этого дело? Эх, жаль, лошадей всех забрали, а то я б за день обернулся. Скажи-ка, – помолчав, спросил Флинн, – а твой Натан, который в ополчении, он же может похлопотать насчет лошади?