Дары звезд
Шрифт:
— Почему семью Уизли называют предателями крови? — спрашивала девушка.
— Кодекс рода и Кодекс чистокровных — это не просто красивые книжечки, — объяснял отец, — это… как карта, которая помогает нечестным людям сохранять магию. Задача каждого магического семейства — охранять источники силы, беречь накопленные знания, продвигать науку вперед. Даже можно сказать так: магия нам дается не просто так, ее можно потерять, если совершишь что-то недостойное. Чаще всего при нарушении Кодексов предателем Крови, то есть предателем перед лицом самой Магии, становится один человек. Но у Уизли им стал весь род.
—
— Давай начнем с того, что не только позором. Это печать. И она накладывает изменения и на ауру мага, на его способности. Носители печати слабее магически, хотя их род мог быть ранее одним из самых сильных, такие маги лишаются родовых способностей и даров. Поэтому от них все и бегут.
— Но что они сделали?
— Честно говоря, не знаю. Да никто уже и не искал. Но там множество вариантов. Убили ребенка — для магии это огромный грех — или нарушили магическую клятву. Обидели кого-то беззащитного, но могущественного.
— Это кого же?
— Не знаю, — улыбнулся отец, — может феникса убили, может и правда кто-то ребенка к праотцам отправил. Это не важно. Кстати, сегодняшние Уизли может и не заслуживают этой печати, это уже другие люди, ведь род носит эту печать уже пять-шесть поколений. Но ни один чистокровный магический род не рискнет взять в жены девушку Уизли, да и мало какая чистокровная рискнет выйти за них замуж. Ну, кроме такой доброй души, как наша Молли.
— Дед изгнал ее из рода, — обвинительно сказала Лили.
— У него не было выбора, — покачал головой Рандел, — если не изгнать ее из рода, печать может упасть и на нас. Поэтому отец выгнал ее из рода, но не заставлял меня отказываться от дочери. Да, мы теперь не общаемся, но она по-прежнему находится на семейном древе.
А в субботу утром Лу привезла девушку в Блэк-парк, где все четыре дебютантки коротали время до пяти вечера. Поэтому сидели в огромной гостиной Нарциссиных комнат и сплетничали, время от времени покорно смывая с лица очередную косметическую маску. Лу сидела в сторонке и наблюдала за девушками. Она давно воспринималась ими как тот тип взрослого, который не будет осуждать за детскость рассуждений и остановит лишь от самого глупого поступка. Поэтому все и сосредоточились на многочисленных вопросах Лили.
— Почему платье непременно светлое?
Лили всегда считала, что ей больше идут темные цвета, поэтому нежно-кремовое платье ее несколько смущало. Она в нем себя чувствовала не в своей тарелке.
— Потому что юные девицы должны носить светлое, — отвечала Нарцисса.
— Но Андромеда в красном, — возразила девушка.
— Ей уже семнадцать. Потом рамки становятся более свободными, — так же спокойно говорила Цисси.
— Но не надейся, что с января сможешь носить темное, — хихикнула Касси, — потому что семнадцатилетние девицы могут носить насыщенные цвета, но никаких темных. Особенно черного. Позволительно только девушкам с профессией, причем с состоявшейся профессией, или тем, кто вышел замуж.
— Вот это действительно дурацкое правило, — зло бурчала молодая Пруэтт.
— Мне дурацким кажется, что до семнадцати нельзя носить любые драгоценные камни, кроме жемчуга, — вторила ей Нарцисса.
Между тем, дверь гостиной
— Какое из них твое? — обратился он к Ольге.
— Сири! А если бы мы были голыми? — возмутилась Цисси.
— Леди не шляются неглиже даже по собственной гостиной… по крайней мере, пока леди не выйдет замуж.
— Сириус! — прикрикнула Лу.
— Кроме того, чего я там не видел? Можно подумать, вы от остальных девушек отличаетесь?
— Сириус! — Лу уже не на шутку рассердилась.
— Так какое твое?
— Молочное, — ответила Ольга, кивая на платье, которое, несмотря на девичий цвет, было довольно откровенным для дебютного. Лиф плотно облегал грудь, при этом декольте было глубоким, а вместо привычных розочек и рюшечек была шелковая вышивка по лифу и верхней части широкой юбки. Платье это Оля привезла еще из России, где ей его шила одна из самых известных портних магического мира. Сириус улыбнулся:
— Монро! — прямо из воздуха появился личный домовой эльф Сириуса, — принеси первый комплект.
Мгновение — и эльф появился с ювелирным футляром черного бархата. И отдал он этот комплект сразу Ольге, причем Сириус в это время уже выходил из комнаты, запечатывая распахнутую дверь. Он поднаторел не только в невербальной магии, но еще и в невербальной беспалочковой, что демонстрировал лишь дома и в выручай-комнате.
— Ольга, — пораженно произнесла Лу, но задать вопрос не успела.
Девушка сама потянула за цепочку, с которой и сняла обручальный перстень.
— Упавшая звезда… — покачала головой Лу. — И давно он у тебя? Я думала, что помолвка состоялась лишь на словах…
— Больше месяца. Но я не хотела его носить до официальной помолвки. Вчера Лорд Блэк вернулся из России, но я так и не узнала окончательное решение родителей. По всей видимости, оно положительное.
И девушка открыла коробочку. На черном бархате лежали колье, пара серег и тонкий браслет. Все из темного металла, того самого, звездного, а вот в качестве драгоценного камня — жемчуг. Жемчужины были идеально круглой формы, но разных размеров. В серьгах — по одной очень большой и множеству совсем маленьких, в браслете — одинаковые средние, а колье пестрело таким разнообразием размеров, что разбегались глаза.
— Всегда думала, что комплекты для невесты более яркие, — выдала свой вердикт Нарцисса.
— Этот очень любила моя мама, Кассиопея. Наверное поэтому Вальбурге его и не удалось надеть, он до последнего красовался у мамы на столике.
Многие события в магическом аристократическом обществе отличались от традиций магловского мира. Например, маленькая девочка могла сколько угодно посещать детские праздники, пикники и дневные приемы, но она оставалась ребенком до официального представления свету. В прошлый раз Джеймс, усиленно занимающийся изучением родовых традиций и обрядов, рассказал интересный нюанс. Раньше это событие проводилось после того, как девушка полностью освоит обязанности Леди и Супруги. То есть получит необходимые теоретические знания об управлении поместьем, домом и семьей. А сейчас — после пятнадцати лет.