Дарю тебе велосипед
Шрифт:
Сашенька представляет, конечно, себя и Сашу Лагутину на длинной дороге, покрытой яркой травой.
Саша представляет своих родителей. Они тоже никак не могут решить трудную задачу.
Клюква решила быстро. Шустрая девочка Смородина.
— Садись, — сказал ей учитель, — всё верно. Теперь запишем задание на дом.
Игорь Михайлович стоял спиной к классу и записывал номера примеров.
Клюква вдруг спросила:
— Игорь Михайлович, а у вас есть жена?
Класс затаился. Проверку нервной системы всё-таки,
А учитель?
Он провёл на доске черту, ровную, толстую и уверенную. «Мел не дрогнул в его руке», — подумал Сашенька Черенков. Сашенька иногда пользуется немного торжественными оборотами. Игорь Михайлович обернулся и сказал спокойно:
— Есть.
Потом он оглядел всех, остановил взгляд на Смородиной и добавил:
— И двое детей, мальчик и девочка.
Тут зазвенел звонок, и пятый класс «А» стал кричать наперебой:
— А в футбол вы умеете?
— Мы пойдём в поход?
— А вы любой пример можете решить? Любой-любой?
Учитель ответил:
— Не все сразу. Ишь вы какие прыткие.
И тут Смородина вдруг спросила:
— Игорь Михайлович! А мы вам понравились?
И все ждали, что он ответит. Хорошо бы учитель сказал: «Очень понравились. Я просто в восторге».
Игорь Михайлович был уже у двери, но, услышав вопрос Клюквы, обернулся, очень серьёзно поглядел на всех, задумался.
— Честно? Пока не знаю. Куда спешить? Всему своё — что? Совершенно правильно — время.
Настоящим мужчинам жить трудно
Саша учит географию. Ну почему опять так много задали? Целых три параграфа.
Поверх карты с синими морями и жёлтыми пустынями лежит листочек в линейку, вырванный из тетрадки. «Если грустной тебя увидел, сразу делаюсь сам не свой. Ты скажи, кто тебя обидел, я готов за тебя на бой». Все буквы ровненькие, узкие, почти без наклона. Где-то Саша видела такой почерк. И даже совсем недавно. Но вспомнить не может. Есть один человек, который пишет похоже, но не может этот человек сочинять такие прекрасные стихи. «Я готов за тебя на бой» — да это кто-то смелый и отважный. А тот человек — Черенков Сашенька. Смешно даже представить. Манная каша. Кто же это пишет стихи?
В соседней комнате папа ходит из угла в угол. Раньше у него такой привычки не было. Ходит, ходит. После истории с велосипедом Саша и папа почти не разговаривают. Папа поздно приходит. Саша рано уходит. Пробежит мимо, хлопнет дверью — до свиданья. Саше жалко папу. Он нервничает, и глаза у него какие-то затравленные. Вон как он ходит, и ходит, и ходит. И пьёт воду прямо из графина. Всё равно Саша не помирится с ним. Может быть, всю жизнь. «Если грустной тебя увидел, сразу делаюсь сам не свой». И маму как жалко! А кого из них больше? В том-то и беда, что обоих одинаково. Нет, маму больше. Мама мужественно держится. А папа сам во всём виноват. И он обманывает.
Вдруг папа просовывает голову в дверь:
— Саша, тебе много задали?
Как хорошо, он спросил, как раньше. И потеплело сердце. И стало отчего-то горячо в глазах. Опять какая-то соринка. Везде летают эти соринки в последнее время…
— Много тебе задали, Саша?
— Ой, папа, так много задают, просто жуть. У нас такая географичка злая — всегда много задаёт. А наш классный новый умеет на гитаре играть, у нас будет голубой огонёк, и он нам сыграет. А у меня по математике четыре, ну, не четыре, а три с плюсом, но это же почти одно и то же. Да, пап?
Ей так хочется всё сразу рассказать. И он слушает и не перебивает. Но в это время звонит телефон.
Папа говорит:
— Я слушаю. — Нет, не могу. — И завтра не могу. — И в понедельник. — И в следующий тоже. — Да, вот так.
Саша прекрасно знает, что слушать чужие разговоры нехорошо. Но она не виновата, что дверь в соседнюю комнату приоткрыта. Она слушает. Это говорит её папа. У него твёрдый голос, он всё решил. Конечно, Саша не всё понимает. А всё понимать и не обязательно. Папа ходит из угла в угол. На сердце стало легко. Она отодвигает учебник и карту, выходит в ту комнату и говорит:
— Папа, а наш новый учитель говорит, что настоящему мужчине жить трудно. А ненастоящему легко. Он так сказал, только мне не совсем понятно, пап.
— Вырастешь и поймёшь. А запомнить и сейчас неплохо. — Он отвечает, а сам смотрит в телевизор. Хотя ничего интересного там нет, какие-то советы огородникам. — Саша, ты чего свою географию не учишь?
— Да выучу, пап. Мало совсем задали-то. Куда она денется, география.
— Мало задали? Или всё-таки много? Так и будешь меня за нос водить?
— Ага, папа!
— Не «ага», а «да». — Он улыбается.
Какие у него морщинки возле глаз.
— Папа, хочешь, перекувырнусь? Без разбега. С места! Оп!
Саша быстро перекувыркивается. Без разбега. Катя так не умеет.
— Катя так не умеет, пап.
— Да, здорово у тебя получается. Саша, а мама скоро придёт?
— У мамы заседание месткома. Её опять в местком выбрали. Она хотела отказаться, а потом согласилась. Общественное выше личного, правда же?
— Это мама так сказала?
— Это наша вожатая Галя так говорит. Она будет режиссёром или артисткой, очень умная.
Папа говорит:
— Выбирай, география или картошка, которую надо почистить к маминому приходу.
— Конечно, география, пап. Знаешь, как много задали. Совсем никакого сочувствия.
Саша садится за стол и утыкается в учебник. А папа отправляется в кухню чистить картошку.
Тихо, стараясь не стукнуть стулом, Саша встаёт и ещё два раза перекувыркивается через голову. Без всякого разбега, с места.