Давай поженимся
Шрифт:
Салли, обретя, наконец, дар речи, решила теперь высказать все, что пришло ей в голову, пока говорили другие.
– Понимаете, подпись под бумагой еще не означает, что вы уже не муж и жена. – Джерри слышал это и прежде, когда она шепотом поверяла ему свою душевную муку; сейчас это прозвучало неуместно, нескладно, не вполне нормально. Руфь поймала его взгляд, потом посмотрела на Ричарда. Салли же, почувствовав, что они втихомолку потешаются над нею, распалилась еще больше:
– А человек, который больше всех теряет, не вызывает ни у кого из нас ни капли сочувствия. У Руфи остаются
Ричард наблюдал за своими гостями, подстерегая их реакцию, и, казалось, колебался, не зная, присоединиться ли к ним, или возродить союз с женой. Переняв ее тон, он ринулся в наступление:
– Джерри, разреши мне кое о чем тебя спросить. Ты когда-нибудь был один? Я хочу сказать: как перед Богом, до самого нутра, растуды тебя в качель – совсем один. Так вот: эта широкозадая тупая шлюха была моим единственным в жизни другом, а теперь она бросает меня ради тебя.
– Значит, ты любишь ее, – сказала Руфь. Ричард тотчас отступил.
– О да, я ее люблю, конечно, люблю, эту сумасшедшую суку, но… какого черта. Моя карта бита. Que sura, sura. [30]
– А я считаю, что два вполне приличных брака летят к черту по какой-то идиотской ошибке – из-за этакой жалкой алчности, – сказала Руфь и снова поднялась, – но никто со мной не согласен, а потому на этот раз я уже действительно ухожу.
– Значит, решено? – спросил Джерри.
– А разве нет?
– Это ты сказала – не я. Как же мы теперь поступим? Вернуться вместе домой мы не можем. Салли, поезжай с Руфью и проведи ночь в нашем доме.
30
Будь что будет (исп.)
– Нет, – коротко, испуганно ответила Салли.
– Она не обидит тебя. Доверься нам. Прошу тебя, это ведь единственное место, куда я могу тебя послать. Поезжай с нею, а я буду с Ричардом.
– Нет. Я не оставлю моих детей.
– Даже на одну ночь? Я буду здесь, мы с Ричардом можем приготовить им завтрак. Не вижу, в чем проблема.
– Он отберет у меня детей и скажет, что я их бросила.
– Это несерьезно, Салли. Ты должна бы лучше знать своего мужа. Ричард, ты ведь такого не сделаешь.
– Конечно, нет, – сказал Ричард, и Джерри вдруг прочел на его лице нечто неожиданное: стыд за Салли. Джерри принялся ее уговаривать:
– Разве ты не слышишь, чт? он говорит? Он не станет красть твоих детей. Он любит тебя, любит их. Он не чудовище. – Он повернулся к Ричарду. – Мы можем поиграть в шахматы. Помнишь, какие мы с тобой разыгрывали партии?
– Я не считаю нужным уезжать, – сказала Салли. И, словно драгоценный приз, крепко обхватила руками Теодору.
– Но не могу же я просить Ричарда ехать с Руфью к нам домой. – Все рассмеялись, а Джерри обозлился: эта драчка на краю могилы была недостойна их всех, и выигрыш от его словесных ухищрений был таким жалким вознаграждением
– Салли-О, обещаю тебе: я не украду детей, – сказал Ричард.
– Но если я оставлю ее с тобой, ты ее изобьешь, – сказал Джерри.
– Господи, Джерри, я начинаю ненавидеть тебя до самых потрохов. Она еще не твоя жена, растуды тебя в качель, и я изобью ее, если, растуды тебя в качель, захочу. Это мой дом, и я не собираюсь выезжать отсюда только потому, что моя жена спит с кем попало.
– Кто со мной едет, поехали, – сказала Руфь. – Джерри, мне кажется, мы им больше не нужны. Джерри спросил Салли:
– С тобой ничего не случится?
– Нет. Ничего.
– Ты действительно считаешь, что так лучше?
– Пожалуй, да. – Впервые за этот вечер взгляды их встретились.
Джерри, у тебя глаза такие печальные!
Да как же они могут быть печальными, когда я так счастлив?
И все же они у тебя печальные, Джерри.
Когда занимаешься любовью, не надо смотреть человеку в глаза.
А я всегда смотрю.
Тогда я их закрою.
Джерри вздохнул.
– Ну что ж. Мы, по-моему, достаточно ночей провели вместе и еще одна ночь нас не убьет. Позвони мне, – сказал он Салли, – если я тебе понадоблюсь.
– Спасибо, Джерри. Я не буду звонить. Спокойной ночи. – Она улыбнулась и отвела от него глаза. – Руфь?..
Руфь была уже в холле.
– Прекрати, – крикнула она Салли. – Мы все слишком устали.
У Джерри было такое ощущение, что его вываляли в грязи; поначалу, когда все они только переехали в Гринвуд, он всегда чувствовал себя у Матиасов, среди их дорогих вещей, неловким и немытым. Сейчас ему хотелось облегчиться, но Ричард, стоявший рядом, своим молчанием как бы вежливо выражал нетерпение, и у Джерри не хватило духу зайти в туалет на первом этаже. На улице три звезды пояса Ориона опустились и круче нависли над лесом, а луна продвинулась ввысь, освещая пепельное, в барашках, небо. Конанты услышали, как заскулил и заскребся в гараже Цезарь, но не залаял. Шум их машины осквернил ночь. Когда они двинулись вниз по извилистой подъездной дороге, Руфь закурила сигарету. Джерри потер палец о палец. Она передала ему сигарету.
– Любопытная вещь, – сказала она, – у меня такое чувство, будто я возвращаюсь с очередной вечеринки у Салли и Ричарда. Во всяком случае, на этот раз мне не было скучно. Ричард не разглагольствовал насчет акций и ценных бумаг.
– Да, он не казался таким ужасно нудным, как обычно. У него было даже несколько великих минут. Он меня просто обскакал. А как я выглядел? Сильно уступал ему?
– Ты был таким, как всегда, – сказала Руфь. У него начались рези в низу живота. Он спросил жену:
– Не возражаешь, если я на минуту остановлю машину?