Давай заново

Чепурнова Тата

— У меня с русским языком плохо, — кривит курносый нос, превращаясь в раздосадованного ребёнка.

— Зато с тем что во рту, у тебя очень хорошо. Он на редкость длинный.

— Ещё и умелый.

Славик приложив к губам указательный и средний палец, образуя букву «V», интенсивно мельтешит языком между ними, изображая данной жестикуляцией намёк на оральные ласки. Закатив глаза, я поспешно отворачиваюсь. Идиотским замашкам Славяна никогда нет предела, но это явный перебор.

— Славик, бесишь уже. Озабоченный.

Хочу сбежать от них, но слышу за

спиной, как Андрей просит закрыть кабинет вместо него, выбегая в коридор.

— Пойдём с нами, — заводит прежнюю пластинку.

— Я же сказала, не хочу.

— Не хочешь? Или поводок короткий? Как ты это всё терпишь? Он же тебя…

— Он меня не тиранит, если ты про это, — договариваю за него, начиная злиться на твердолобость, с которой Андрей следует со мной из лифта к выходу.

Мое упрямство в этот момент молниеносно просыпается, как и интуиция. Выставив в самый последний момент ногу и придержав ею дверь, разглядываю сквозь стекло фигуру, стоящую на неизменном посту. Вадим явно нервничает, его выдают суетливые движения рук. Он то и дело касается лица, потирая ладонью подбородок и заросшие щетиной щеки. Потом подкуривает сигарету, делая единственную затяжку, чтобы раскурить её. Касается большим пальцем сжатых губ, разглядывая яркий тлеющий огонёк, следя за ним как за маячком, указывающим ориентир известный ему одному.

— Андрей, только не надо. Давай без скандала, — оттеснив его в сторонку за рекламный стенд, цепляюсь за запястья, ощущая под пальцами напряжение от сжатых Андреем в кулаки рук. — Вы в клуб, я домой.

Молчит, уставившись как баран на новые ворота. Я первая не выдерживаю и отвожу виноватый взгляд, под ледяным взором холодеет всё тело, но если мы выйдем сейчас вместе, охладеет даже душа запертая в ящик Пандоры. Вадим не станет церемониться, а Андрей просто так не отступит. Даже сейчас по нему видно как он заведен с полуоборота, играет желваками, дышит рвано, порывисто, натягивая на вздымающейся груди белую майку, так выгодно оттеняющую слегка смуглую кожу.

Нежно касаюсь горячего тела дёрнувшегося навстречу ладони, скольжу к вороту, проводя ноготками над вырезом, улавливаю некий ступор, затишье перед бурей. Надо же, помню что ему нравится и внутренне ликую, находя отклик Андрея на прикосновения.

— Пожалуйста, не лезь на рожон, — с преисполненным чувством беспокойства, выдыхаю в ямочку на шее, где встречаются ключицы. Где пахнет чем-то знакомым, родным, сладковатым, заполняя рот слюнками, будто я облизываюсь на самый вкусный десерт.

— Ты что Петрушка? Кукла тряпичная, которой этот мудак развлекает себя?

Бьёт по больному, попадая каждым словом в цель, тут и парировать нечем. А вот переубедить заступника стоит.

— Всё нормально Андрей! Правда. Это мой выбор и как друг ты должен его принять. Меня не от чего спасать. Отдыхайте без меня.

Выскочив на улицу, срываюсь на быстрый шаг, мечтая добраться до машины раньше чем Андрей развернёт заступническую миссию.

— Почему так долго?

Не успеваю ответить, замечая как лицо Вадима чуть вытягивается

от удивления, а спустя секунду замирает в сердитой гримасе. Оборачиваться не зачем и так понятно чем вызвано недовольство. Инстинктивно втягиваю шею, понимая что Андрей не внял моей просьбе и я между двух огней.

— Потому что иногда всем приходится задерживаться, особенно в конце месяца, — перебивает меня мрачный голос Крутилина.

— Ты страх потеряла?

Выжидающе вскидывает бровь, небрежно сплевывая слюну, едва не себе на мысок ботинка, шагает ко мне, намереваясь перетянуть на свою сторону. Словно я канат, и это состязание решит кто будет обладать правом, забрать трофей в своё личное пользование. Рыцарский турнир, но ни у кого не возникает желания спросить моего мнения. Чего на самом деле хочу я?!

— А ты по другому не умеешь? Только в страхе держать?

Андрей резко хватает меня за руку, сжимая сильно, но всё же бережно, не с целью причинить боль, а скорее оградить от наступающей злости. Такой поворот лишь сильнее злит Вадима, который стиснув зубы агрессивно смотрит на нас исподлобья.

— Не перегибаешь? — пока ещё не громко спрашивает у него Вадим, не успевая притянуть меня к себе. — Сюда иди.

Обращается теперь уже ко мне, хриплым, угрожающим тоном затягиваясь удавкой на горле не смеющему и звука издать, не то что членораздельную речь. Молча, смотрю куда-то мимо него, отыскивая в себе силы шагнуть.

Осознавая все последствия данной ревностной мизансцены, дергаюсь в сторону, но запястье в плотном кольце руки болезненно щелкает в суставе и я отпружинив, возвращаюсь как бумеранг в заботливый захват. Кровь молотом стучит в висках, разбивая на осколки спокойствие, а те надоедливо впиваются в кожу, дискомфортом отзываясь во всем теле.

Видимо Вадим решает, что шоу должно продолжаться. Он бьёт правой. Резко, без замаха, точно в челюсть. Мой вскрик тонет среди круговорота каких-то ругательств и мерзкого хруста, похожего на звук ломающейся кости.

Андрей горбится, опуская голову и я на мгновение сжимаюсь от страха за него, завидев кровь густой нитью свисающей с разбитых губ, повисая в воздухе, пока Андрей не стирает её ладонью. Ему хватает пары секунд, чтобы прийти в себя и ударить навстречу. Расчётливо и опытно попадая сопернику под дых, выбивая кулаком из груди сдавленный выдох. И пользуясь тем, что Вадим не в состоянии сделать вдох или дать отпор, хватает за ворот куртки, вдалбливая в лицо удар за ударом.

— Я охрану вызову, Андрей, прекрати!

И он прекращает, прислоняя практически обмякшее тело Вадима к машине и уходя с поля боя истинным победителем, усаживается на поребрик чуть поодаль от нас.

Жалко смотреть на кровавое месиво вместо лица, но в животе еле заметно теплится гордость и радость, что я могу рассчитывать на покровительство, а Вадим в будущем сможет думать над своими действиями в отношении меня.

Помогаю сесть ему на пассажирское сидение и достав из кармана двери бутылку, предлагаю умыться.

— Лей на голову. Чего зависла?