Давай заново
Шрифт:
— Не надо, Андрей, — еле слышно выдыхаю простенькую просьбу, но та до адресата не доходит — это видно потому как он меняет позу, превращаясь в зверя готового в любой момент атаковать.
— Сучку пришел на свой член переманивать? — загоношившись, Вадим оттолкнул сумку в сторону, расчищая себе путь. — Зря. Я имел её уже тогда, когда ты просто страдал утренними поллюциями, марая постельное бельишко с машинками. Но дело даже не в умении насаживать её по самые яйца, а в том что мы родные с ней, а ты так…приблуда с улицы. Ничего ты о ней не знаешь.
— Ты о наркоте сейчас мне вещаешь, родственник? — огрызается Андрей, но продолжает
— Вон оно как! — цокает языком, гаденько улыбаясь. — Созналась значит, — первым шагает нам навстречу. — Ну что, мы разве как нормальные пацаны одну давалку не поделим между собой? — в дружеском жесте он похлопывает Андрея по плечу, скалясь собственной изобретательности в выведении собеседника из равновесия, но всё же осторожничает, отходя подальше. — Опционных дырок у неё, как и у всех три в наличии, нам двоим хватит. Можем меняться. Дело техники.
Стиснув зубы, Крутилин одним прыжком преодолевает разделяющее их расстояние, впечатав соперника в стену, озлобленно вдавливаясь локтем в шею. Вадим хрипло дышит под натиском предплечья, покрытого взбухшими от перенапряжения венами.
Лезть под горячую руку также глупо, как и ждать что конфликт разрешится на дружеской ноте. Касаюсь мышц налитых словно свинцом, проводя по спине до плеча, успокаивая ураган, что мечется под горячей от злости кожей Андрея.
— Пусти его, — взываю к разуму, который скорее всего давно затуманен яростью и пробить брешь непосильная задача.
— Ты предпочитаешь трахаться с этим…, - злобно выплевывает, сильнее прессуя соперника. — Лишь бы он не рассказывал о твоём зависимом прошлом. Некая плата за молчание. Потрясающая отмазка. Мы с тобой знакомы не первый день, но ни разу, ни одного гребанного раза не намекнула мне, не попыталась рассказать, — отпуская Вадима еле переводящего дыхание, брезгливо скидывает мою ладонь. — Ему ты всю себя расчехлила. За что?
— Что ты бесишься, а? — спрашиваю, впрочем, беззлобно, ведь понимаю что бесят его все факторы в совокупности.
— Чокнутая, — тянется ко мне, больно ухватив за подбородок, резко заставляет запрокинуть голову, посмотреть в тёмные от злобы глаза, в которых можно пропасть навсегда. — Совсем не понимаешь?!
— Не терзай ты малышку, — с фальшивой приторностью отзывается Вадим, вставая за моей спиной и целуя в макушку, а я отчётливо ощущаю, как его губ касается глумливая ухмылка победителя. — Она должок возвращает, только и всего. Правда, кукла?
Жаркое дыхание опаляет ухо, заползая мерзким вопросом в опустошённую голову, накручивая нервы в тугой серпантин, который обязан выстрелить цветастой бумажкой в наш маскарад. Я исподлобья смотрю на Андрея, а тот соперничает взглядом с Вадимом, выскребая из себя остатки самообладания.
— Что он несёт? — громогласно врывается в наступившую тишину.
— Расскажи, кукла, как мудак Штрих отсидел за тебя. Как блевал кровью в СИЗО вместо тебя, баланду жрал полтора года. А? — встряхивает с такой силой, что клацнув зубами, прикусываю язык, уж лучше бы под корень. — Молчишь, сука. А когда надо было так ты красиво пела и даже раком стать готова была, лишь бы прикрыл тебя. Лживая гадина. А перед ним загнешься? Я бы на это посмотрел.
Отталкивает, как ненужную вещь и Андрей протянув руки, ловит в свои объятия, жёсткие и душные. Боюсь задохнуться в них, но больше всего страшит безразличие, с которым Крутилин сжимает кольцо рук так, чтобы даже не касаться меня ладонями. Вроде я
Медленно умирать страшно, лучше скоропалительно, так чтобы душа вылетела из израненного тела. И пусть моя плоть не кровоточит, не бьётся в предсмертной агонии, а просто догнивает от лжи и ненависти, которую испытывают ко мне оба этих мужчины.
— Да, я лживое и изворотливое существо. Я асоциальная, — упираясь сжатыми кулаками в скованную грудь Андрея, вовсе не чувствую под ней сердца. — Я сбила человека будучи под кайфом, а осознала это только когда отходняк словила, — глотать слёзы больше не получается, они бешеным потоком омывают лицо, проклятьем оседая в продажной душе изъеденной чувством вины. Вины перед Вадимом, некогда любимом человеке, который самоотверженно скрыл виновника аварии. Вины перед Андреем, чувства к которому сильней всех, что я когда бы то испытывала. — Мне жаль Андрей, что я настолько малодушна. Что врала, что втянула в это дерьмо…
— Тебе только перед ним стрёмно? — выдернув меня на себя, Вадим остервенело бьёт по лицу. — Убить бы тебя, — тоскливо бормочет, замахиваясь, но не успевая ударить.
— Пошёл вон отсюда.
Сквозь пелену, тугой оболочкой нависающей на глаза, улавливаю возню, слышу как грохочет дверь, после даруя звенящую тишину. Прячу зареванное лицо в ладошках, а те трясёт словно я вновь переживаю абстинентный синдром. Сухость во рту сродни опасному обезвоживанию, а желудок норовит вывернуться наизнанку, дрожа под рёбрами в неистовой пляске.
— Вставай, — шепчет так нежно, что мне кажется я наконец-то почила.
Схватив на руки, тащит меня в ванну, держит душевую лейку над головой так, чтобы прохладные струи воды смывали судорожные вздрагивания.
— Он живой остался, перелом бедра и лёгких испуг. Пьяный мужик, как и я ничего не понял, — сплевывая воду с дрожащих губ, продолжаю выворачивать душу. — Вадим пересел за руль и мы вернулись на место аварии, свидетели видели его и в суде подтвердили, что именно он был за рулём. Опекуны помогли с деньгами, выплатили моральный ущерб пострадавшему, наняли хорошего адвоката Вадиму. Срок скосили до полутора лет в колонии-поселении. А меня увезли в Москву, — испытанная в то время мерзкая зависимость, вновь возвращается в воспоминаниях, зазудев под кожей роем кусачих насекомых. — Принудительно заперли в наркологии. Я год провела в закрытом центре, — только сейчас осмеливаюсь поднять взгляд на Крутилина. — Андрей, я не могла к нему не вернуться, он меня спас, он дал мне шанс начать всё с нуля. Я не люблю его, больше не люблю, но…
— Заткнись, — грубо обрывает меня, впиваясь пальцами в подбородок, не давая возможности опустить голову или отвести глаза. — Не хочу больше про это. Я тебя люблю, понимаешь?! Плевать мне на прошлое, если я хочу быть с тобой в будущем. Никто не без греха. И даже твой спаситель сполна выудил из тебя расплату за содеянное.
Глава 25
В тихой гавани отношений я не боюсь заскучать, скорее страшусь что в полной идиллии не всё так просто. Ведь для такого фатального везунчика как я обрести что-то ценное сродни выигрышу в лотерею. Вроде реально, но по статистике слишком спорно.