Давай заново
Шрифт:
* * *
На трубке занято, возможно, вы уже никто
Но жёлтый светофор — последний шанс на тапку в пол
Эта карусель для таких как мы детей
Если все вокруг не те, поищи в себе
(с) Zivert — "Life"
Я звоню и пишу, не теряя
"Сегодня что-либо выяснять я не настроен"
Допытываться вопросами типа: почему? когда? где? было бесполезной идеей. Сразу после ответа Андрей выходит в офлайн, обрубая любую возможность высказаться, донести истину.
Кто не рискует, тот не выигрывает. В любви, как в шахматах, нужно рискнуть, чтобы походить фигурой. Естественно, после хода можно проиграть, но ведь можно и победить. С мыслью о победе, ну или хотя бы о возможности поговорить, я сажусь в такси и называю не домашний адрес, а адрес Крутилина.
Восемь лестничных пролетов взяты мной со спринтерской скоростью. Не обращая внимание на сердце, грозящееся выскочить от физической нагрузки прямо мне под ноги, я тяжело выдохнув, ковыряюсь в замке своим дубликатом.
В тишине, сквозь гулкие удары пульса бьющиеся в барабанных перепонках, я распознаю стоны и придыхание, явное звуковое сопровождение секса. Такое невозможно спутать ни с чем, но в таких ситуациях лучше увидеть воочию, нежели довериться ушам. В каких таких? Подобного со мной не случалось, в этом я полный профан. Никогда не участвовала в адюльтерах, не играла ни за команду разлучниц, ни за обиженных жен.
Включенная мною лампа проливает свет на сложившийся порно графический сюжет. Андрей лежит на спине, удерживая оседлавшую его наездницу за голый зад и наращивая темп, то и дело подталкивает партнершу. И с каждым толчком пробуждая во мне истерику, которая спазмом скручивает желудок, а тот пытается удержать рвотный позыв.
— Что за хрень? — зло ругнувшись, он отвлекается от приятного времяпровождения и поворачивает голову в сторону дверного проема, в котором тенью стоит моя фигура.
Надя ни на секунду не прерывает своих насаживающих движений, лишь ухмыляется и совершенно без стеснения откидывается, опираясь на ноги Андрея, видимо ища опоры или удобнее позу. Кстати сказать, Крутилин видимо очень спешил, раз не удосужился полностью снять штанов, которые наспех спущены и теперь покоятся на полу, окутывая щиколотки и ступни.
В немом ожидании, я не смею и шевельнуться. А спектакль под названием "Садом и Гоморра " не спешит сбавлять обороты, однако в данный момент выступление приобретает сольный характер.
Крутилин дёргается, резко поднимаясь всем корпусом с кровати, но девушка вовремя льнет грудью к его телу, спасаясь от падения цепким объятьем. Хватается, неистово впивая ногти в голую спину Андрей, вычерчивая на ней метки своего превосходства.
Ступор отступает, схлынув кровью от головы и мое раздавленное самолюбие переходит к действиям. Почти бесшумно открутив крышечку с бутылки, которую сжимаю все это время в руках, выплескиваю на парочку, как на сцепившихся собак при случке. Получается очень эффективная процедура. Холодная минералка действует отрезвляюще и тандем совокупляющихся в миг отскакивает друг от друга.
— Ах, ты сука! — истошно вопит Смирнова и подскакивая ко мне со всей дури пинает ногой в живот, высекая из глаз яркие вспышки.
Не ожидая такой резвости и силы от Наденьки довольно-таки не большой комплекции, я всё же сваливаюсь на пол, краем глаза замечая, как Андрей вклинивается между нами. Он как-то оперативно успевает одеться, ведь теперь его штаны на положенном месте. Сгребая меня в охапку, Андрей тащит подальше от спальни.
А я и не пытаюсь вырваться, так как от удара саднит кожу, а в животе словно ком из ушибленных внутренностей сворачивает меня пополам. Усаживает на стул, не интересуясь моим мнением, снимает с меня майку. А я поддаюсь, приподнимая руки, разрешая частично раздеть. Осмотрев и положив на живот что-то очень холодное, он опрометью удаляется.
За приоткрытой дверью слышу какую-то возню, раздосадованный шёпот, переходящий в матерный русский, а чуть позже дверной хлопок, который скорее всего разбудит соседей.
Вернувшись, Крутилин усаживается на корточки передо мной и утыкается в коленки лбом. Ладони его где-то блуждают в районе подколенной ямки, поглаживают икры и поднявшись выше еле ощутимо сжимают бедра. А я тихо плачу, глотая слезы, но сама до конца не понимаю из-за чего. Может из-за болезненного узла скрученного в районе пупка, а может из-за измены на которую теперь не так просто закрыть глаза.
Воротит от его рук, которые совсем недавно щупали тело другой, ласкали и дарили удовольствие, а теперь пытаются успокоить мою дрожь. Запах чужой женщины исходящий от него перекрывает кислород. Конденсируется в лёгких ядовитым туманом, разъедая изнутри, наказывая за любопытство.
— Ксюша, прости меня, — выдыхая прямо мне в губы, шепчет Андрей.
Отпрянув, словно боясь заразиться лицемерием, хочу встать. Андрей вскидывает руки вверх, показывая жестом, что готов дать мне личное пространство, не лезть нахрапом.
— Почему именно она? — слетает глупый вопрос, царапая и без того истекающее кровью сердце, глубокими ссадинами, впрыскивая в них горький яд.
«Разве есть разница с кем он мне изменил? Разве можно простить любой физический контакт? Пусть и без чувств, но с предательством тела. — мечутся мысли в опустошенной голове, застревая на подкорке, выжигая на них условный рефлекс. И тот закрепится там на всю жизнь, будет ныть, изъедая сомнениями. Подвергая пытке при каждом удобном случае, гадко упоминая, что меня можно променять, заменить удобным вариантом.