Давайте разведемся, Ваша Светлость!
Шрифт:
Если бы Сиэль не видел, как шевелятся ее губы, то ни за что не поверил бы, что это говорит его жена, его Ария, настолько отстраненно и безразлично она выглядела. Кажется, она даже не моргала, смотря в окно потухшим взглядом, в котором герцог смог с трудом разглядеть душераздирающую тоску запертой в клетке птицы, которая отчаянно мечтала о свободе, но забросила даже эту надежду.
– Ария… – с мукой позвал он. – Все не так. Я сам не знал о том, что сделала моя мать до того момента. И скрыл это от тебя просто потому, что не хотел тревожить…
– Доктор сказал, что в моем случае, после трех лет употребления этого отвара, вероятность бесплодия слишком велика, – перебила она, точно и не слышала слова мужчины,
– Для меня это не имеет никакой значимости, – все же приблизился он, сел на постель и обхватил некогда теплую и нежную ладошку жены. Сейчас ее безвольные пальцы были холоднее льда. – Мы с этим справимся. Ребенка всегда можно усыновить…
– Можно, – улыбнулась она каким-то своим мыслям, а взгляд стал еще тоскливее. – Наверное… я так и поступлю.
– Да, мы так и сделаем, – наполнился Сиэль надеждой, целуя безвольную ладошку жены. Но вздрогнул от категоричного:
– Нет. «Нас» больше не будет. Я хочу развод, Ваша Светлость, – сказала она, как отрезала, а после все же обернулась на мужчину, смотря на него холодно и устало.
– Ария, прошу, выслушай… – взмолился он. – Я не знал, что мать так поступит. Я сожалею о том, что с тобой сделали, и возьму на себя ответственность. Меня не волнует наследник…
– Мне не нужны отношения из жалости или чувства долга, Ваша Светлость. Выполните свое обещание и отпустите, как обещали.
– Ария, пожалуйста, не говори так, – подтянулся он и в отчаянном жесте обхватил лицо герцогини в ладони, чтобы обрушиться на нее с поцелуями. Она никак не реагировала, точно безжизненная кукла, как бы крепко он ее ни целовал. В итоге он сдался первым, дрожащими руками обнимая ее плечи, зарывшись лицом в ее волосы. – Ария… я люблю тебя. Мы со всем справимся, только не бросай меня.
– Я тоже вас люблю… – услышал он тихое и изумленно отстранился, чтобы посмотреть в воспаленные глаза жены. – И оттого мне сейчас еще невыносимее.
– Ария, мы справимся… Я уже наказал мать, она больше никогда не причинит тебе вреда. Прости меня, я недосмотрел, ты пострадала из-за меня. Но мы все исправим. Я знаю, ты сейчас чувствуешь злость и гнев…
– Как забавно, – невесело усмехнулась Ария. – Сколько ни размышляю, а я так и не могу понять, что чувствую сейчас. А вам, значит, известно даже это? – с намеком на злую иронию, заметила Ария. – И, я знаю, что искалечить мою жизнь и тело, было личным решением вашей матери. Знаю, что вы в этой ситуации тоже жертва… – размышляла она, но чем больше говорила, тем несчастнее выглядела. – И понимаю, что за это время я к вам привязалась душой. Я искренне вас полюбила, Ваша Светлость. Знаю, что вы тоже любите меня… Я все это знаю, но почему же с каждой секундой все больнее смотреть в ваше лицо? – подняла она на него взгляд. – Несмотря на все осознание, я понимаю… что не вынесу этого впредь, Сиэль, – скривила она рот в беззвучных рыданиях. Слез больше не было, вероятно, просто закончились из-за многочасовых рыданий. – Я много размышляла и пришла к неутешительному выводу, – прикрыв лицо ладонями, чтобы взять эмоции под контроль, заговорила она, а герцог судорожно сглотнул, понимая, что ее следующие слова будут приговором. – Я – не склонна к всепрощению, Ваша Светлость, – едва прикоснулась она кончиками пальцев к его челюсти в невесомой ласке, а затем отняла руку и посмотрела на него с мольбой, от которой у него на части разрывалось сердце. – Хоть я и понимаю, что вашей вины в том нет… боюсь, что я возненавижу вас. Каждый день, смотря на счастливых материй, маленьких детей… каждый день я буду вспоминать, что никогда не познаю этого счастья. Ваша семья лишила меня этого шанса и изуродовала меня. Эти мысли будут сводить меня с ума постепенно, день ото дня лицезрения вашего лица. И моя любовь превратится ни во что иное, как в уродливую ненависть к вам, Ваша Светлость. Я… не хочу жить в этом аду, где каждая деталь, каждое лицо будет напоминать мне о том, чего меня лишили, – она коснулась руки мужа, а затем дрожащим голосом взмолилась: – Прошу вас, Сиэль. Пожалуйста, не обрекайте меня на этот ад. Отпустите меня. Так… так всем будет лучше.
– Нет… – перехватил он ее руку крепче, почти причиняя боль, точно утопающий схватившийся за соломинку из-за отчаяния не соизмеряя силу. – Нет, Ария, ненавидь, презирай, но не уходи. Дай мне время… дай последний шанс. Я заполню эту пустоту. Я буду любить тебя так, что ты забудешь про печаль. Мы возьмем младенца в семью. Разве так уж важно, кто именно родит енашего ребенка? Мы будем растить его, как родного, я передам ему титул со временем, и мы будем счастливы… – преданно, даже слегка навязчиво заглядывал он ей в глаза, точно пытался поделиться своими эмоциями и заразить ее уверенностью. Хотя бы той крупицей, чтобы она засомневалась в своем решении.
Но Ария была непреклонна.
Сиэль вновь с чувством прижался к ее губам в поцелуе и обессиленно прошептал:
– Я дышать не могу без тебя… Неужели ты думаешь, что я откажусь от своего дыхания?
– Я все равно уйду. Просто надеялась, что мы сможем разойтись по-хорошему в память о наших чувствах, – уверенно заявила она, даже не замечая, как в лихорадочном блеске мужа прослеживается желание связать ее и закрыться с ней в комнате до тех пор, пока она не передумает или не отчается покинуть его. – Я хочу свободы… – вновь посмотрела она на улицу через окно, напоминая несчастную заточенную птицу.
У герцога возникла острая потребность зашторить все окна, а лучше замуровать… но он сдержал свое абсурдное желание, понимая, что сейчас разговаривать действительно бессмысленно. Рана слишком свежа.
Вернув себе благоразумие, Сиэль перевел дыхание, а после нехотя отстранился от жены.
– Сейчас предлагаю остановиться на этом. Давай вернемся к этой теме завтра утром, – предложил он, подумав, что ночи Арии должно быть достаточно, чтобы немного остыть и не рубить сплеча. Если подумать, можно найти выход из любого положения. Главное, в чем он убедился – она любит его. Сейчас она не может думать здраво, но чуть погодя, они непременно придут к компромиссу. Должны прийти… ведь он не собирался ее отпускать, как бы бесчеловечно и бессовестно это ни было с его стороны. Сиэль оказался слишком жадным и эгоистичным… – Я прикажу, чтобы о тебе позаботились, и ты смогла хорошо отдохнуть. Сейчас я тебя покину… – произнес он, отходя к двери, а когда не сдержался и обернулся, поймал на себе ее печальный взгляд голубых глаз и грустную улыбку. Так, точно она прощалась с ним навсегда.
На следующее утро герцогиня исчезла. Ничего из вещей не пропало, она точно растворилась в воздухе в чем была. Лишь на прикроватной тумбочке, вместо прощального письма, покоились подписанные ею документы на развод. Не хватало лишь подписи герцога, чтобы они оба вновь обрели свободу.
Эпилог.
Эпилог. Год спустя
– Мадам, вот ваша корреспонденция, – на подносе принесли мне стопку конвертов и свежую газету. – Через два часа придут управляющие с мыловарни. Помимо этого никаких встреч у вас более не назначено.
– Спасибо, Люси, – кивнула, открывая первый самый увесистый конверт от хорошо знакомого отправителя. – Несколько часов я поработаю, – предупредила я свою горничную.
– Конечно, баронесса, я прослежу, чтобы вас не беспокоили, – присела моя экономка, а после оставила меня в кабинете одну.
– А он все тот же трудяга, – вчитывалась я в послание Фуше, приложенное к отчетам по нашему бизнесу. – Даже в свой медовый месяц не отдыхает. Надин определенно будет недовольна занятостью мужа, – фыркнула я, откладывая документы в сторону.