Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов
Шрифт:
А что с другой стороной? Отнимите шесть от идеального числа – и получите Тайную вечерю. И это проблема. Двенадцать человек легко разместятся за праздничным столом; но это число слишком мало для многих старшеклассников: очень сложно сохранять обособленность в случае необходимости. В группе из 12 человек очень легко доминировать хулигану или задире. Если число учащихся уменьшится до шести, в ней вообще невозможно будет оставаться независимым. К тому же не останется места для разнообразия мыслей и впечатлений, без которого невозможно полноценное развитие личности.
Другими словами, справиться с маленьким классом учителю не проще, чем с большим. В одном случае проблема заключается в количестве потенциальных взаимодействий, которые необходимо регулировать. В другом случае это интенсивность таких взаимодействий. Как метко выразился один учитель, в слишком
А вот еще один комментарий учителя средней школы. Недавно ему пришлось работать с классом из 32 учеников, от чего он явно не пришел в восторг. «Увидев такой гигантский класс, я первым делом подумал, сколько времени придется убить на проверку домашней работы, хотя я мог бы провести его со своими детьми». Но при этом ему бы не хотелось работать в классе меньше 20 человек:
Источник жизненной силы любого класса – дискуссия, а для ее ведения необходима определенная критическая масса. В настоящее время я работаю с классами, где есть ученики, которые вообще никогда не участвуют в обсуждениях, это кошмар какой-то. Если учеников слишком мало, обсуждение страдает. Кажется нелогичным, ведь я всегда считал, что робкие дети, которым неловко выступать в классе из 32 учеников, охотнее разговорятся в классе из 16 человек. Но я ошибался. Робкие дети робели вне зависимости от размера класса. А если класс слишком маленький, то среди участников не наблюдается широкого разброса мнений, необходимых, чтобы дискуссия развивалась. К тому же очень маленькая группа лишена той энергии, что возникает в результате трений между людьми.
А если класс очень-очень маленький? Бойтесь такого как огня.
У меня был класс по французскому языку из 9 учеников-двенадцатиклассников. Мечта, да? А вот и нет, ночной кошмар! На изучаемом языке невозможно вести ни беседы, ни дискуссии. Трудно играть в игры для закрепления лексики, совершенствования грамматики и тому подобного. Нет движущей силы.
Экономист Джесси Левин провел интереснейшее исследование, объектом которого стали голландские ученики. Он подсчитал, сколько в классе учеников одного уровня академических способностей, и выяснил, что их число удивительным образом коррелирует с успеваемостью, в особенности у отстающих учеников [10] . Другими словами, если вы ученик, особенно не самый сильный, вам нужны рядом сверстники, задающие те же вопросы, решающие те же задачи и переживающие из-за тех же проблем, что и вы. Так вы будете чувствовать себя менее изолированно и чуть более уверенно.
10
Очевидное исключение: дети с серьезными поведенческими расстройствами или трудностями в обучении. В случае учеников с особыми потребностями перевернутая U-образная кривая сдвигается далеко вправо.
Но в маленьких классах сделать это проблематично, утверждает Левин. В классе, где слишком мало учеников, снижается вероятность того, что дети будут окружены критической массой похожих на них ровесников. Слишком большое сокращение численности классов, предупреждает Левин, «лишает отстающих учеников возможности общаться со сверстниками, у которых можно учиться».
Теперь понимаете, почему Тереза Дебрито так беспокоилась о «Шепог-Вэлли»? Она директор средней школы, где обучаются дети как раз того возраста, в котором начинается трудный переход к подростковому периоду. Они неуклюжи, застенчивы и боятся показаться слишком умными. Увлечь их, заставить выйти за рамки стандартного общения с учителем типа «вопрос-ответ», говорит Дебрито, все равно что «вырывать зубы». Она хотела слышать в классе множество интересных и разнообразных голосов и чувствовать оживление, генерируемое критической массой учеников, пытающихся разрешить одни и те же проблемы. Как же это сделать в полупустом классе? «Чем больше учеников, – объясняет она, – тем разнообразнее протекают обсуждения. Если в классе слишком мало детей данного возраста, на них словно надевают намордник». Она не сказала этого вслух, но, если бы кто-нибудь вдруг решил выстроить огромный жилой массив на раскинувшемся рядом со школой поле, она бы особо не возражала.
«Работать я начала в Меридене, учителем математики в средней школе, – продолжает Дебрито. Мериден – средних размеров город с менее состоятельным населением в другой части штата. – В самом большом моем классе было 29 детей». Она рассказывала, как трудно было работать, сколько сил отнимала необходимость искать индивидуальный подход к такому числу учеников. «Нужно иметь глаза на затылке. Ты должна слышать, что происходит, когда ты работаешь с какой-то одной группой. С таким количеством детей нужно быть первоклассным учителем, иначе кто-нибудь из них, спрятавшись за спинами товарищей, обязательно будет заниматься своими делами, не имеющими ничего общего с темой урока».
А затем она призналась: ей нравилось преподавать в том классе. Это был один из лучших годов в ее учительской карьере. Самая большая проблема учителя математики у двенадцати-тринадцатилетних – воспринимать преподавание как увлекательное занятие. И 29 учеников в одном классе делали эту работу увлекательной. «Там было еще столько сверстников, с которыми можно общаться. Они не варились постоянно в одной и той же группе. Столько возможностей разнообразить свои впечатления. И это серьезная задача: каким образом увлечь, обогатить и подбодрить ребенка, с тем чтобы он не оставался пассивным».
Хотела бы она иметь по 29 детей в каждом классе «Шепог-Вэлли»? Разумеется, нет. Дебрито знала, что ее взгляды несколько необычны и что большинство учителей предпочитают классы поменьше. Ее мысль сводилась к тому, что мы помешались на плюсах маленьких и не задумываемся о плюсах больших классов. Какая-то странная образовательная философия, если она воспринимает одноклассников как конкурентов в борьбе за внимание учителя, а не как союзников в увлекательном путешествии за знаниями. Вспоминая тот год в Меридене, Дебрито словно перенеслась на много лет назад. «Мне нравился шум. Нравилось слушать их болтовню. Ой, было очень весело».
В получасе езды от «Шепог-Вэлли» в городе Лейквилле, Коннектикут, располагается другая школа, под названием «Хочкисс». Она считается одной из лучших частных школ-пансионов в Соединенных Штатах. Обучение здесь стоит почти $50 000 в год. У школы два озера, два хоккейных стадиона, четыре телескопа, поле для гольфа и двенадцать фортепиано. И не простых, а, как подчеркивает администрация школы, марки Steinway – самые престижные пианино и рояли, которые только можно купить [11] . В «Хочкисс» не жалеют денег на образование своих подопечных. Средний размер класса? Двенадцать человек. То, чего боится Дебрито, «Хочкисс» подает как свое главное преимущество. «Мы создали в школе, – с гордостью заявляет реклама, – сближающую, интерактивную и уютную атмосферу обучения».
11
Хотя на сайте «Хочкисс» указано 12 инструментов Steinway, музыкальный директор школы где-то упоминала про 20, включая Fazioli, своего рода Rolls-Royce среди роялей. Это более чем миллион долларов на одни только пианино и рояли. Если вы разучиваете «Собачий вальс» в музыкальном зале «Хочкисс», он должен звучать поистине божественно.
Почему такая школа, как «Хочкисс», поощряет то, что определенно вредит ее ученикам? Как один из вариантов, школа думает не об учениках, а об их родителях, которые рассматривают поле для гольфа, пианино Steinway и маленькие классы как доказательство того, что их деньги потрачены не зря. Но скорее всего «Хочкисс» просто оказалась в ловушке, в которую слишком часто попадают богатые люди, богатые учреждения и богатые страны – Голиафы. Школа предполагает, будто блага, которые можно приобрести за деньги, всегда трансформируются в преимущества реального мира. Конечно же, не всегда. Это урок перевернутой U-образной кривой. Хорошо быть больше и сильнее противника. Но не так приятно тем, кто из-за своих габаритов и силы превращается в неподвижную мишень для камня, пущенного со скоростью 25 км/час. Голиаф не победил в поединке, поскольку был слишком большим. Человек из Голливуда не стал таким отцом, каким хотел стать, поскольку был слишком богатым. «Хочкисс» не та школа, какой хочет быть, потому что ее классы слишком маленькие. Мы все предполагаем, будто в наших интересах стать больше, сильнее и богаче. Вивек Ранадиве, пастух по имени Давид и директор средней школы «Шепог-Вэлли» могут с этим поспорить.