Давид Сасунский. Армянский эпос в пересказе Сергея Махотина
Шрифт:
Прибежал тот к корыту. Увидел, что всё до капли выпил Санасар, даже корыто опрокинул. Посмотрел ему вслед и пробормотал:
– В добрый путь, богатырь! Не одолеть тебя никому!..
Солнце стало клониться к закату, когда достиг Санасар крепостной стены Медного города. У стены сорок дряхлых старцев сидят, на юного всадника потускневшими глазами глядят, все обросли длинными бородами. Верно, немало лет пожили на белом свете.
– Здравствуйте, уважаемые! – приветствовал их Санасар.
– Здравствуй, юноша, – ответили старики. – Садись вместе с нами. Это ничего, что мы стары, а ты молод. К концу завтрашнего дня не будет меж нами различья.
А один старец добавил со вздохом:
– Эй-вах! Ещё один безумец по собственной воле в расставленные сети плывёт.
Обратился к нему Санасар:
– Растолкуй мне, отец, ваши странные речи. Почему говорите, что завтра не будет между мной и вами различия?
– Эх, молодец! – ответил старик. – Были и мы недавно такими же юными, как ты. Так же, как ты, за невестой сюда явились…
– Да что же приключилось с вами?
– Есть сторожевая птица у колдуньи Дехцун. Прилетает она на городскую стену, и кого увидит, кто крик её страшный услышит, тот и красоты, и силы, и молодости своей лишится. Ночью-то она спит, а с наступлением дня новых женихов высматривает. Берегись её, молодец!
Отъехал Санасар от Медного города подальше, в лесу укрылся. А как стемнело, снова вернулся. Поехал вдоль стены, объехал весь город кругом – нет нигде городских ворот! Пришпорил он тогда своего верного коня, прыгнул Джалали и перенёс его через высокую стену.
В медном городе
Долго бродил Санасар по тёмным безлюдным улицам, пока не нашёл наконец постоялый двор. Содержал его старик-армянин.
Спросил Санасар:
– Здравствуй, дедушка! Сколько берёшь за постой?
– За коня – один сребреник, за человека – полсребреника. Жизнь человеческая не слишком дорога в этой стране.
– Дам я тебе, – сказал Санасар, – два сребреника за коня и три сребреника за себя. Только смотри, чтобы сыт был мой конь!
Велел он насыпать овса Джалали. Сам хлебом поужинал. Затем подсел к старику и попросил:
– Дедушка, расскажи мне что-нибудь.
– Да что же тебе рассказать, юный странник?
– Ну, что это за город, в который я попал? Как называется?
– Город этот Медным городом зовут.
– Вот оно что! – прищёлкнул языком Санасар. – Значит, это Медный город и есть?
– Он и есть, – кивнул старик.
– Слышал я, что у здешнего царя дочь-красавица.
– А тебе-то что? – рассердился вдруг старый армянин. – Какая бы красавица ни была, а всё не про тебя!
– Да я ведь просто так спросил… – начал было оправдываться Санасар.
– Послушай меня, сынок, – перебил его старик. – Царская дочь – колдунья. Заманивает она сюда юношей и губит их. Уж не за ней ли ты приехал? Если так, жалко мне тебя. Понравился ты мне. Послушай меня, старика, отступись от Дехцун-Цам!
Успокоил его Санасар:
– Да нет, дедушка, не за ней я пришёл. На что она мне! Вот только любопытство берёт: неужто никто на свете не может превозмочь силу её колдовства?
Промолвил старик:
– Сила её таится на дне морском. Если бы нашёлся такой богатырь, который в море вишапа одолел, из его пасти драгоценный камень достал, сюда бы приехал и на заре обнажённую девушку узрел, тогда бы растаяли колдовские чары Дехцун-Цам.
– Да разве найдёшь такого богатыря! – с сомнением покачал головой Санасар и опять обратился к старику: – Дедушка, а не показал бы ты мне башню, в которой она живёт, и окна её?
– Да тебе-то зачем?
– Как зачем? Вернусь в свою страну и расскажу обо всём, что видел в Медном городе.
– Ну, так уж и быть. Пошли, покажу.
Поднялись они на крышу постоялого двора. Старик рукой указал:
– Вон её башня. А вон окна её, видишь? Они чёрными занавесками занавешены, чтобы не увидел её никто.
– А что это там наверху сияет, будто светильник? – спрашивает Санасар.
– Это не светильник, а яблоко золотое. Лежит оно на столбе над дворцовыми воротами. А на второй башне ещё и палица есть! Кто яблоко достанет, а потом обратно положит; кто палицу вниз сбросит, а потом обратно закинет; кто драгоценный камень из пасти вишапа добудет и царя в бою одолеет – только тот станет мужем Дехцун-Цам и увезёт её с собой.
– Нет, – засмеялся Санасар. – Я не тот, кто смог бы все эти подвиги проделать. Зато мне будет что рассказать дома о Медном городе! А теперь пойдём-ка спать, поздно уже…
Улеглись они. Дождался Санасар, когда уснул старик. Прислушался: в городе тоже тихо.
Взошла ясная луна, озарила всё кругом ровным голубым светом.
Поднялся Санасар. Оборотился на восток и трижды вознёс молитву Господу. Затем отвязал Джалали, вскочил в седло и выехал со двора.
Прискакал на майдан. Там призвал он на помощь Ратный Крест, пришпорил Джалали, и взмыл чудо-конь до верхнего столба над дворцовыми воротами. Схватил Санасар золотое яблоко и спрятал его за пазуху. Прыгнул вниз Джалали – целый час до земли летел.
Призвав на помощь Ратный Крест, вновь разогнал коня Санасар. Взлетел Джалали до самой вершины башни. Протянул Санасар руку, ухватил палицу и метнул её вниз. Полчаса летела палица, расколола пересохшую от летней жары землю, на гяз вглубь ушла.
А Санасар уже к морю скакал. Прыгнул в глубину вместе с конём. Вишап и головы поднять не успел, как обрушился на него удар тяжёлой палицы Санасара. Вылетел из зубастой пасти драгоценный яхонт и упал далеко на берегу. Разъярился вишап, ударил хвостом и выплеснул из моря огромную волну. Пронеслась она водным смерчем над Медным городом, весь его залила.