Давить собак
Шрифт:
Паша работал, сколько говорили, когда говорили и где говорили. В общежитие приходил спать. Хотя даже там успел повесить две полки, починить скрипящий шкаф и почти каждый день готовить большую кастрюлю солянки и кормить половину этажа. Он пахал, как заколдованный, но повышали других. Его не замечали. Слишком трудолюбивый, упорный и исполнительный, кому охота с таким возиться. На хорошие места нужны говорливые, обаятельные и наглые, а ещё лучше устроившиеся по знакомству. Другим ловить нечего!
Лада не помнила, о чём кричал «хороший парень». Что-то про деньги, романтичных дур и смерть от голода. Хлесткие удары взорвали губы, напрочь выбив из памяти всё остальное. Она растерянно сидела на полу, прижав ладони к щекам, и не произнесла ни слова, даже когда он запихивал все ценные вещи в чемодан. Не смогла пошевелиться, когда захлопнулась входная дверь, и стихли шаги на лестнице. Не плакала, не жаловалась, не думала, как жить дальше. Только облизывала окровавленные губы и смотрела на стену. Неровно приклеенные обои кренились влево и будто раскачивали квартиру, готовую вместе с её жизнью сорваться в пропасть.
Паша не понимал наглых, высокомерных менеджеров и неумелых курьеров, боящихся испачкать руки. Он привык всё делать сам, сторонился притворной «команды единомышленников», и мог общаться только с водителем шефа говорливым мужиком в возрасте. Они вместе копались в рабочих машинах. Викторыч рассказывал удивительные истории, смолил дешевые папиросы и хитро улыбался, всегда готовый к веселому междусобойчику. От скуки (шеф редко выезжал куда-то днём) он научил Пашу водить хозяйский мерседес и даже выбил права через знакомых. Часто приговаривал, что нашёл достойного преемника, и теперь есть кому передать свои знания.
Лада хотела вернуться к родителям, но жгучий стыд не дал даже позвонить маме. Возвращаться побитой собакой, поджав хвост и склонив голову, значило попасть в окончательную кабалу и заживо гнить до самой смерти. Поэтому она заняла денег, чтобы протянуть до зарплаты, и нашла подработку. В моду входили самоделки, гордо именуемые хэндмэйдом, и она по полночи плела, вязала и шила, а потом сдавала всё огромной армянке главе ООО «Русская сувенирочка». Платили копейки, но зато не оставалось времени на глупые мысли.
Упоение новизной, свободой и огромным городом давно прошло. Денег хватало только на лекарства, и Паша затосковал. Мысли всё чаще возвращались в Долинск и сворачивались клубком на продавленном диване в крохотной комнате. При каждом разговоре мама плакала и просила вернуться. Клялась, что ей уже намного лучше, и тратить столько на лечение больше не придётся. Он не верил, и от того ещё больше мрачнел. Так хотелось, чтобы мама хоть раз в жизни вдохнула полной грудью.
Потом рассказывал Викторычу, что возвращаться не собирается. Отступают слабые, бесчестные люди, которые делают ребёнка и навсегда исчезают. А сильные лезут вверх, чтобы помогать остальным и делать их лучше, ради этого и надо жить. Тот кивал и соглашался, что есть один тип людей победители. Остальные и не люди вовсе, а только их тени. В доказательство вспоминал, как в далеком детстве записался на секцию бокса. Через неделю-другую тренер поставил его на спарринг с опытным бойцом, и тот, не рассчитав сил и умений, расквасил молодому Викторычу всю физиономию. Вскипев от несправедливости, он собрал дворовых мальчишек и дождался бойца после занятий. Били его долго, с чувством, с расстановкой, так, чтобы запомнил, что на каждую хитрую гайку найдётся болт с резьбой.
Паша спросил, в чём мораль, и получил уверенный ответ, что побеждает тот, у кого больше знакомых.
«Русская сувенирочка» сильнее наседала на Ладу, и времени уже не оставалось не только на сон, но даже на основную работу. Утром она заставляла себя подняться с кровати и сделать хотя бы шаг к новому дню. Недосып и утомление сказались на поделках. Услышав усталые оправдания, огромная армянка так расщедрилась, что разрешила оставить основную работу и полностью посвятить себя хэндмэйдом. Но переплачивать не собиралась, даже не поленилась позвонить бывшему директору Лады и уточнить её зарплату в фасовочном цеху, чтобы, не дай бог, не расстаться с лишней копейкой.
Паша набрал столько документов, прихватив две чужие доставки, чтобы завезти по дороге, будто хотел сделать «Быстро Бокс» чемпионом федерального уровня. Он едва допёр две здоровенные сумки до проходной и остановился вытереть пот. Отдышавшись, уже собрался продолжить муравьиную работу, но услышал знакомый гудок. Викторыч сигналил, просунув руку в дверь мерседеса, и мотал головой: «Подойди сюда!». Времени на праздную болтовню не было, но Паша не игнорировал друзей. Пожал крепкую руку, объяснил, что торопится, и хотел вернуться к проходной, но водитель шефа ощерил прокуренные зубы и предложил подвезти. Свободного времени, мол, навалом, а его «горе» до позднего вечера точно никуда не поедет. А на колёсах и работать сподручнее, и жить удобнее. Паша отпирался от нежданной помощи, но тяжелые сумки резали пальцы, и совсем отказаться он не смог.
Ехали с ветерком. Викторыч, как всегда, травил байки, поглядывал в зеркало заднего вида и рассказывал, как они красили старый уазик в голубой цвет. Дело было летом, он сидел в коротких шортах на корточках, а сын держал пульверизатор с краской и нажал на кнопку. Так что Кэмерон не первый придумал «Аватара»... Вопрос «что с ним сейчас?» сам собой сорвался с Пашиного языка. Водитель только пожал плечами, брякнув, что про его семью знает вся фирма. Сын пристроил на работу, хоть они сейчас и не особо ладили, но в тяжелые времена грех отказываться даже от подачек.
«Русская сувенирочка» процветала. Ладины поделки были так хороши, что расходились далеко за пределы города и области. От лохматых котов с милейшими, и в то же время шкодливыми мордочками млели и старые, и молодые. Поэтому огромная армянка потребовала забыть про остальное. По её авторитетному мнению, то, что не продавалось ошибка! А кто этого не понимал неудачница и пустое место. Лада не хотела понимать, но её мнение никого не волновало. Вскоре ярлыки котов украсила фамилия известной московской художницы. Правда, та об этом даже не догадывалась...