Давно пора

Губерман Игорь Миронович

В кругу семейства своегоЖила прекрасно с мужем Дина,Тая от всех, кроме него,Что вышла замуж за кретина.Стала мрачной дочка Фира,Ей печаль туманит очи,Фира хочет не кефира,Фира Фиму очень хочет.Известно всем, что бедный ФимаУмом не блещет. Но и тотУмнее бедного Рувима,Который полный идиот.Нервы если в ком напряжены,Сердцу

не поможет и броня;Хайма изводили три жены,Хайм о каждой плакал, хороня. Неслышно жил. Неслышно умер.Одет молчащей глиной скучной;И во вселенском хамском шумеРастаял нотою беззвучной.Слава Богу – ни в чем не калека,Слава богу – и всласть мне и впрокЧуть прихваченный холодом векаМой земной незадачливый срок.Лишь хочу, чтоб на грани разлуки,Когда сердце уже отжило,Были краткими смертные муки,Чтоб родным не пришлось тяжело. Семья от бога нам дана,Замена счастию она.Женщиной славно от векаВсе, чем прекрасна семья;Женщина – друг человекаДаже когда он свинья.Тюремщик дельный и толковый,Жизнь запирает нас надолго,Смыкая мягкие оковыЛюбви, привычности и долга.Мужчина – хам, зануда, деспот,Мучитель, скряга и тупица;Чтоб это стало нам известно,Нам просто следует жениться. Творец дал женскому лицуСпособность перевоплотиться:Сперва мы вводим в дом овцу,А после терпим от волчицы.Съев пуды совместной кашиИ года отдав борьбе,Всем хорошим в бабах нашихМы обязаны себе.Не судьбы грядущей тучи,Не трясина будней низких,Нас всего сильнее мучитНедалекость самых близких.В небесах заключается брак,А потом выявляет разлука,Что мужик – скандалист и дурак,А жена – истеричка и сука. Я долго жил, как холостякИ быт мой был изрядно пуст,Хотя имел один пустяк:Свободы запах, цвет и вкус.Семья – надежнейшее благо,Ладья в житейское ненастье,И с ней сравнима только влага,С которой легче это счастье.Не брани меня, подруга,Отвлекись от суеты,Все и так едят друг друга,А меня еще и ты.Чтобы не дать угаснуть роду,Нам Богом послана жена,А в баб чужих по ложке медуВливает хитрый сатана. Детьми к семье пригвождены,Мы бережем покой супруги;Ничто не стоит слез жены,Кроме объятия подруги.Мое счастливое лицоНе разболтает ничего;На пальце я ношу кольцо,А шеей чувствую его.Тому, что в семействе трещина,Часто одна причина:В жене пробудилась женщина,В муже заснул мужчина.Завел семью. Родились дети,Скитаюсь в поисках монет.Без женщин жить нельзя на свете,А с ними – вовсе жизни нет. Если день осенний и ветреныйМуж уходит, шаркая бодро,Треугольник зовут равнобедренным,Невзирая на разные бедра.Я забыл подружек стаюБросил спорт и онанизм,Я теперь в семью врастаю,Как кулак в социализм.Был холост – снились одалиски,Вакханки, шлюхи, гейши, киски;Теперь со мной живет жена,А ночью снится тишина.Цепям семьи во искуплениеБог даровал совокупление;А холостые, скинув блузки,Имеют льготу без нагрузки. Я по любви попал впросак,Надев семейные подтяжки,Но вжился в тягу, как рысак,Всю жизнь бегущий из упряжки.Удачливый и смелый нарушительЗаконности, традиций, тишины,Судьбы своей решительный вершитель,Мучительно боюсь я слез жены.Бьет полночь. Мы давно уже вдвоем.Спит женщина, луною освещаясь.Спит женщина. В ней семя спит моё,Уже, быть может, в сына превращаясь. Еще в нас многое зверинымОсталось в каждом, но великаяЖестокость именно к любимымЛишь человека данность дикая.Господь жесток. Зеленых неучей,Нас обращает в желтых он,А стайку нежных тонких девочекВ толпу сварливых, грузных жен.Я волоку телегу с бытомБез напряженья и нытья,Воспринимая быт омытымГлубинным светом бытия.Когда в семейных шумных сварахЖена бывает неправа,Об этом позже в мемуарахСкорбит прозревшая вдова. Жена довольно многое должнаУметь, ничуть не меньше понимая;Прекрасна молчаливая жена,Хоть, кажется, прекраснее немая.Суров к подругам возраста мороз,Выстуживают нежность ветры дней;Слетают лепестки с поблекших розИ сделались шипы на них видней.Если б не был Создатель наш связанМилосердием, словно веревкой,Вечный Жид мог быть жутко наказанСочетанием с Вечной Жидовкой.