Дай лапу, друг медведь !

Петухов Анатолий Васильевич

– Ты знаешь, на Стрелихе медведи в овес ходят!

– Ну и что?
– равнодушно отозвался Андрюшка.

– А то! Лариска вчера четырех медведей там видела.

– Врет.

– Правда видела! Отец вечером на мотоцикле туда ездил и Лариску с собой брал. Приехали на поле, а медведи в овсе. Медведица с медвежатами. Я велел Лариске никому об этом не говорить, а сам думаю: что, если нам с тобой засидку на Стрелихе сделать?

– Лерко!
– раздался строгий голос бабки Перьихи.
– Ты ежели пособлять пришел, дак путем пособляй, а не мешай парню дело

делать!..

– Я и так помогаю!
– огрызнулся Валерка и искоса глянул на Андрюшку: - Ну, так чего?

– Можно. Только надо с дедком Макаром посоветоваться, как лабаз делать.

– Какой еще лабаз?
– удивился Валерка.

– Охотники, когда на медведей охотятся, лабаз делают. На деревьях.

– А, знаю! Это такие палки, на которых сидеть. На Крутихе есть. Туда же прошлый год охотники ездили... Можно сходить и посмотреть.

– Ездили, да медведя не убили - что толку? А дедко Макар, отец говорил, раньше много медведей бил. К нему надо. Вот соберем огурцы и пойдем.

2

Дед Макар, в прошлом известный охотник, одиноко жил в небольшой, но еще крепкой избушке. Жена его умерла давно, и старик только тем и занимался, что целыми днями плел корзины да кузова. Его большими прочными корзинами для сбора картошки были обеспечены все бригады колхоза, с его корзинами ходили в лес за грибами и ягодами все однодеревенцы, от мала до велика. И когда Валерка и Андрюшка зашли в малюсенький светлый домик, старик, как всегда, сидел на низеньком стуле и занимался своим кропотливым делом.

На полу лежал ворох длинных сосновых лучин, а под столом и на лавках, у комода и в углу возле печки стояли белые, с легкой розовостью новенькие корзинки. Одна из таких корзинок, еще недоделанная, с торчащими кверху лучинами, лежала на коленях старика. Приятно пахло смолой и непривычной для избы лесной свежестью.

– На-ко вот, гости пришли!
– воскликнул дед. Он проворно поднялся и стал освобождать деревянную лавку, рассовывая корзинки по углам. Проходите сюда, садитесь!

Как всякий человек, подолгу живущий в одиночестве, он был искренне обрадован приходом ребят.

– Не беспокойтесь, дедушка! Мы ненадолго, - сказал Валерка и первым прошел в горницу.

– А мне ведь не жалко, - улыбнулся старик, - сидите хоть до завтра!

Был он худ и костляв, на сутулой спине торчали лопатки, но по тому, как улыбался и говорил, чувствовалось, что дед в полном здравии и в хорошем настроении.

– Мы посоветоваться пришли, - опять сказал Валерка.
– Собираемся медведей на Стрелихе покараулить, а как лабаз делать, не знаем.

– Вон чего!..
– Старик с пристальным любопытством вгляделся в лица ребят.
– А не боитесь медведя-то?

– Чего его бояться?
– бодро ответил Валерка.
– Он сам людей боится.

– Это правда, - подтвердил дед.
– Людского духу зверь пуще всего не любит... А ружья у вас есть?

– Мы так, без ружей, - смутился Валерка.
– Только посмотреть...

– Понимаю, понимаю, - закивал старик.
– Ежели увидеть, разницы нету, что с ружьем, что без ружья... Да... Охота бы вам пособить!..

Попробуйте, может, и выйдет чего... А лабаз делать просто. Возьмите доску, да крепкую палку, да веревочку. Тоже крепкую. Больше ничего и не надо. Найдите на краю поля две деревины посуковатее и чтобы рядом стояли, доску - на сучья, от одного дерева к другому, чтобы ловко сидеть, а пониже, опять же на сучья, палку приладьте, под ноги. Вот и все. Доску и палку привяжите веревочкой, а то ненароком соскользнут с сучьев-то, тогда и упасть недолго.

– А делать высоко?
– спросил Андрюшка.

– Высоко не надо. Сажени две от земли, и хватит. По-нонешнему метра четыре... Сучки, которые глядеть мешают, уберите, чтобы поле хорошо видать было. А то, как смеркнется, любой листочек помехой станет. Сидеть, конечно, надо тихо. Шевелиться нельзя, говорить нельзя, а курить - боже упаси!

– Что вы, дедушка! Мы же не курим!
– вспыхнул Валерка.

– Понимаю!.. Я уж так, заодно сказал.

– Спасибо!
– поблагодарил Валерка старика.
– А то мы хотели на Крутиху бежать, прошлогодние лабазы смотреть.

Деда Макара передернуло.

– На Крутихе - лабазы? Тьфу!
– Он сплюнул на пол и растер подошвой подшитого валенка.
– То не лабазы, а срамота одна, архитура какая-то. Столько нагорожено кольев да жердей, что и заяц за версту увидит. Гвоздей по фунту страчено. Только деревья спортили, пакостники!.. Лабаз неприметным должен быть и чтобы человека на нем не видать было. Вот как!..

3

Когда-то на Стрелихе, на этом длинном поле, с трех сторон окруженном лесом, был хутор. Жил на том хуторе большой угрюмый мужик по прозвищу "Стрелец". Прозвали его так за то, что будто бы давным-давно то ли его прадед, то ли дед прадеда служил во времена Петра Первого в стрельцах.

Хуторянин умер вскоре после революции от тяжелой болезни, которая скрутила его в одночасье. Оставшись одна, бездетная вдова Стрельца Марфа забросила хозяйство и стала жить тем, что каждодневно ходила в Овинцево нянчить ребятишек.

Ни яслей, ни детских садов в ту пору не было, и Марфа Стрелиха очень выручала семейных женщин. Кто бы ни попросил ее поглядеть за ребятишками, к каждому она с готовностью шла на помощь. Соберет десяток, а то и больше ребят и забавляет их - сказки рассказывает, песенки, самой же придуманные, напевает. В обеденный час всех накормит, напоит, самых малых спать уложит, а тех, кто постарше, на улицу выведет, чтобы сон младшеньким не сбивали; и ходит с ними, как квочка с цыплятами.

В деревню Марфа Стрелиха так и не переселилась и каждый вечер ходила ночевать в свою избу, которую деревенские мужики время от времени подправляли в благодарность за добрые услуги хозяйки.

Умерла Марфа на своем хуторе старой-престарой, уже после войны. Дом свой она завещала сельсовету "на благо малым детишкам". Но изба оказалась настолько ветхой, что ни на что не годилась, и сельсовет вывез ее на дрова для колхозного детсада. На месте хутора остался лишь небольшой бугорок да высокая развесистая береза, что росла под окнами дома.