Даймон
Шрифт:
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
Пришёл — в общагу знакомую, в брошенный Эдем… Легче стало? Может, и легче, только вот Лисиченко Ольга Ивановна…
— Кто вона? Расскажи, малюня!
Не выдержал Алёша — дёрнулся. Скользнули по спине Варины руки… Не удержали.
«Провизорша в аптеке — Оля Лисиченко. Мы с нею наркотой торгуем.»
Не сказал — подумал. И язык прикусил. Ещё не хватало!
Лисиченко Оля. Оля…
Накинул майку товарищ Север, к плавкам, висевшим на спинке стула, потянулся. Ещё не хватало! Расслабился, раскис, сейчас на раскаяние
Оле… Оля…
Не стыдно? Размяк, перетрусил, к Варе прибежал — под простыней прятаться.
Спрятался?
— Где ты, малюня? Что с тобой? Зовсим про мэнэ не думаешь?
Товарищ Север поморщился, представив, каков он, если со стороны поглядеть. Голый, в одной майке, в грязной общаге, босиком, пупырышки на коже.
…Варя сегодня даже не помылась. Он не напомнил, забыл. Замечтался. Было бы о ком — о подстилке ментовской! Бред!.. При чем здесь Лисиченко! Не она напугала, пули в стене — те, что ровным треугольником. Это и страшно, когда Смерть не имеет лица.
Отчего же не имеет? Вот оно лицо — с родинкой на щеке!
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а!
Поглядел Алёша на знакомую дверь. Одеться — и туда, коридором, вниз по лестнице, забрать паспорт у вахтёрши, и — бегом на улицу!
А там что?
— Отак, малюня мой? Думаешь, без меня тебе лэгше станет?
Алексей вздохнул, собственные слова вспомнил. «Н-нет. Не брошу!» Не тянули его за язык, от души говорил. Теперь, значит, по-другому все стало? К Варе пришёл — струсил, бросил её — храбрость проявил. Так что ли, товарищ Север?
— Нет… Не станет. Только понимаешь, Варя…
— …Ты як маленький, Алёша, совсем хлопчик. Тебе надо, чтобы дивчина твоя только с тобою була, с тобою одним? Я что, хуже стала? Иншою стала? Я тебя люблю, и ты меня любишь…
— Нет! То есть… Варя, если я…
— Если ты станешь дужэ богатым, шубу мне купишь, квартиру с пропиской и у свой клуб «Черчилль» сводишь? А я тебе изменю? Якый ты смешной, малюня!
— Смешной? Да, наверное…
Дорожка 15 — «Tutomaz» («Bu aksam Olurum»)
Турецкая народная песня, исполняет Murat Kekili.
(5`16).
Кто такой этот Tutomaz? А бог его знает, кличка шпиона-нелегала. Но слушать приятно. Однако, если словарь открыть… «Этим вечером я умру, никто меня не остановит, даже ты меня не остановишь, звезды меня не остановят, я срываюсь в бездну у тебя на глазах…»
Хорошо ли быть шпионом? Как в старом анекдоте: хорошо, да не очень. Входишь в метро, среди народа путь прокладываешь, уклоняешься от сумок и локтей, а на душе… Вдруг уже вычислили? Ты ещё не знаешь, спешишь, всех встречных разглядываешь, чтобы нужного человечка не упустить. Тем более, шпион ты не всамделишный, не стоит за тобой держава с ядрёными ракетами, не станут тебя обменивать, даже передачу не вышлют. Черт знает чей ты шпион, поэтому без ордера обойдутся, пристрелят на пустой улице — или прямо здесь, в толпе…
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
Упадёшь на грязный цемент, споткнётся о тебя бабка с сумками безразмерными, помянет недобрым словом…
Плохо, конечно. Но если вновь анекдот вспомнить? Плохо, да не очень. Полно вокруг людишек, спешат, толкаются, о ерунде размышляют. Кто они? Ясно кто — народ, масса, электорат, объект Истории, точка приложения сил. А кто силы эти прилагает? То-то и оно. Бегите, встречные-поперечные, в вагоны запрыгивайте, станцию свою не пропустите.
А мы делом займёмся. Настоящим!
Улыбнулся товарищ Север, головой покачал. Расхвастался, распушил перья, чуть не суперменом себя вообразил. Рано, рано! Тут бы человека нужного встретить, а поди встреть его в толпе да ещё в час пик. Почему в толпе, догадаться нетрудно. На пустой улице (где на стене — выбоины треугольником) найти друг друга легче лёгкого. Погореть, под чужой глаз и под чужую пулю попасть — ещё легче. Не учили Алексей Лебедева на шпиона, в историки готовили. Но даже студент-историк знает, какая главная причина провалов. На связи шпионы горят, на контактах. И ничего не изменишь, надо встречаться — особенно если ты и товарищ Север, и его связной. В одном лице, точнее, в двух, вроде Януса римского. Поэтому лучше лишние пять минут потолкаться в толпе, мимо стеклянных дверей метро пройти, по сторонам поглядывая. Никто внимания не обратит. А если обратит, что с того? В следующий раз надо будет букетик у входа купить за две гривни. Старый способ, но надёжный. Ходит влюблённый парень в поношенной куртке, сквозь очки народ разглядывает, чтобы милую не пропустить.
А ещё хорошо, что шпионам есть чем заняться. Если дело важное, если головой рискуешь, все прочее мелким покажется, несерьёзным. Мерещилась Алёше Лебедеву весь день девка с родинкой не щеке. А теперь не мерещится — сгинула без следа, как только товарищ Север в подземный переход нырнул. И день вспоминается иначе. Хороший денёк! С народом пообщался, лекции интересные послушал, с Женей-Евой кофе выпил…
Железная девчонка! Другая до сих пор валерьянку бы глотала, а этой опять наушники с бинауральным ритмом подавай. Хорошо, ещё не чип! Неужели есть такие, что соглашаются? Железяка в мозгу — макабр!
И с Варей пару приятных часов провёл, тоже неплохо.
…Забавная она, Варя Охрименко. Может, и вправду снять для неё квартиру, паспортистке на лапу сунуть, чтобы с пропиской не тянула? Даже в «Черчилль» сводить, раз обещал?
А зачем? И так неплохо. Позвала — и ещё позовёт. А не позовёт, тоже не критично…
— Давно ждёте, Алексей Николаевич?
Эх, не увидел первым! Учиться тебе ещё, товарищ Север надо. Учиться, учиться и…
— Добрый вечер, Иван Иванович. Нет, вы очень точны.
— Передайте, пожалуйста, Семёну: мы его идею оценили. Честно говоря, ребята вначале сомневались. Мы привыкли работать точечно, ювелирно. А тут, извините, целый горотдел. Прямо-таки Торговый центр в Нью-Йорке! Но Семён оказался прав — у них началась паника, настоящая паника. Теперь на нашу, скажем так, активность они даже внимания не обращают. Так что… Ждём указаний!
— Передам.
Алёша отвернулся, чтобы взглядом с Иваном Ивановичем, страшным человеком, не встречаться. Хоть и темно — специально подальше от фонаря отошли, хоть и разговор в нужном направлении идёт…