Дайте мне обезьяну
Шрифт:
Тетюрин лег на кровать и стал адаптировать.
(Представим адаптирующего Тетюрина.)
Пиво у лежащего на спине Тетюрина глоталось неловко — с уморительным звуком; булькало в районе кадыка. В свободное от глотков время Тетюрин отгонял жужжащую осу от горлышка бутылки.
Назовем ее Чарли (Бобик! — издевательски подсказывал внутренний голос, вечный враг всех серьезных тетюринских начинаний…)… Чарли, очаровательный Чарли… Руслан!.. Руслан, восточноевропейская овчарка (геополитический, кстати, мотив), убежал от собаколюбивого Богатырева… Не убежал — украли! Отстал от поезда. Могла ли хрупкая барышня приютить восточноевропейскую овчарку?..
Образ богатыря определенно мешал Тетюрину.
Не надо нам ни овчарок, ни ротвейлеров. Конечно, дворняжка!.. «дворянских кровей»!.. лохматая, юркая, преданная, веселая, с огромными умными глазами и горячим дрожащим языком, доверительно (?) предъявленным жестокому миру… Тетюрин вспомнил дворнягу актера Сергея Дрейдена, с которой тот появлялся в клубе «Борей», что
Тетюрин сам умилился.
Хорошо. Путь правильный. Он впал в полудрему.
У Богатырева пропала собака, обыкновенная дворняга Ушанка (уши у нее такие, знаете ли…). Сейчас мода на породистых собак, а Богатырев подобрал бездомную. Друг в дружке души не чаяли. Вы и не знаете, наверное (это для интервью), дворняги ведь гораздо умнее породистых, их способности искусственно не культивируются, они от всех пород лучшее в себе таят. Встанет на задние лапки и смотрит тебе в глаза, — иной раз вернешься из департамента, усталый, раздраженный, столько несообразностей вокруг, такая несправедливость… бюрократизм, идиотизм, бандитизм, авантюризм (etc), чувствуешь, руки опускаются, сил больше нет, надо ли это кому-нибудь, то, что делаю?.. такие иной раз сомнения подступают… и вдруг подходит к тебе Ушаночка, встает на задние лапки и смотрит в глаза, словно сказать хочет: держись, Богатырев, ты ж богатырь, Богатырев, не сдавайся, крепись, надо!.. даже самому совестно становится за слабость свою… Так и глядим друг на дружку, словно беседу ведем, без слов и без тявканий, молча, как близкие существа. Посадишь ее на колени, поцелуешь в мордаху, гладишь, ласкаешь — и ей хорошо, и самому легче… А иной раз возьмешься разрешить какую-нибудь важную социальную проблему… взять ту же детскую поликлинику или пенсии те же, ну разве пенсия это? разве на эти гроши можно человеку прожить?.. или вот мать-одиночка, ей ребенка в школу устраивать… и говоришь с непробиваемым таким лбом, от которого много зависит, но которого ничем не пронять, у которого только в мозгах все мысли о собственной выгоде, а на слезы стариков, на плач детей ему начхать, который… в общем, дать бы ему в глаз по справедливости… но вспомнишь Ушаночку, кулак сам и разожмется… Ты хоть и Богатырев, но кулаками делу не поможешь. Твое оружие — терпение, воля, доверие избирателей. Не в силе Бог, а в правде.
Несет. Упрощай. Не кощунствуй.
Бутылка на пол упала, покатилась, пустая. Тетюрин даже поднимать не стал. Повернулся на бок лицом к стене, очи смежил.
У Богатырева собака пропала — не английский бульдог, не датский дог, не ирландский сеттер, — наша обыкновенная русская дворняжка, которую когда-то подобрал Богатырев на улице, накормил, обогрел, спас. А назвал он ее Ушанкой, Ушаночкой и очень к ней привязался. И вот однажды Ушанка пропала. Дал Богатырев объявление в газету, расклеил объявления по всему городу, даже в милицию обратился и в частный сыск. Месяц прошел, другой, Богатырев уже отчаялся свою Ушаночку найти, и вдруг ему говорят в частном агентстве: по такому-то адресу живет одна женщина — Артемида Андреевна (имя условное), и гуляет она с лохматой собачкой, очень на вашу Ушанку похожей. Бросился Богатырев недолго думая по тому адресу — ветер, буря, гроза, он бегом, бегом, под дождем-ливнем, — открывает ему дверь симпатичная женщина Артемида Андреевна, и видит Богатырев: две миски, красная и синяя, а рядом на коврике притулилась Ушаночка, ушки опущены, вся дрожит, грома боится… Он как закричит: Ушанка! Ушанка!.. Ушанка кинулась ему навстречу, и тут женщина тоже Ушанку окликнула, но уже по-своему, как принято в ее доме… и застыла Ушанка на месте, и не знает, к кому ей бежать, то на Артемиду Андреевну поглядит, то на Богатырева… Тут они сами в глаза друг другу поглядели, Богатырев и Артемида Андреевна, а у Артемиды Андреевны в ее глазах карих и тревога, и страх, и надежда, — и знаете, как такое бывает, когда с первого раза — словно ток между нами прошел, как хотите назовите: жребий, случай, судьба, — но поняли мы в этот миг, что Ушанку уже никогда поделить не сможем, вот такая история.
4
Тетюрин изложил на бумаге историю любви Богатырева и устроил в штабе маленькую презентацию. Читал с чувством.
Слушали: Филимонов, Кукин, Жорж, Колян и Рита.
Постановили: одобрить.
Рита сказала: «Слезы жить не дают», — но с громом и молнией показался ей перебор.
Жорж и Колян сказали: «Блестяще», — сначала один «Блестяще» сказал, потом другой, но оба возражали против частного сыска.
Филимонов сказал, что ему что-то напомнило, но сказать, что напомнило, он что-то не смог, — значит, не напомнило, а только напоминало. Лично он, разумеется, за.
Кукин Борис Валерьянович, вопреки всем ожиданиям, энергично хвалил.
По его мнению, Тетюрин удачно применил метод опредмечивания идеи. Каждая мысль, претендующая на пиаровскую выразительность, должна олицетворяться чем-нибудь зримым и осязаемым. Борис Валерьянович даже сделал небольшое сообщение на эту тему, благо публика была расположена слушать.
В качестве иллюстрации Кукин привел пример, взятый им из наблюдений за ящиком. Показывали какое-то шоу-судилище: как бы все по-настоящему — реальный конфликт, истец, ответчик, прокурор, адвокат, судья, присяжные заседатели, — но без обязательного исполнения приговора; телесуд, по замыслам авторов передачи, имел не юридическое, но нравственное значение. Кукин уже не помнит суть конфликта, дело в другом — в примечательном выступлении адвоката. Тот утверждал, что его подзащитного оклеветали, что он стал жертвой грязных интриг и что «сегодня в этот зал выплеснуты отвратительные нечистоты». Выступление перед присяжными адвокат начал с того, что достал из полиэтиленового пакета большую лохматую мочалку и кусок мыла. «Господа, — сказал адвокат, — даже этой мочалкой и этим мылом мы не сумеем отмыться от той грязи, в которой нас всех сегодня измазали!» По лицам присяжных, свидетельствует Кукин, пробежала судорога омерзения.
Другой пример. Первые элекции в Государственную Думу, 1993. Небывалый успех В.В. Жириновского. За несколько часов до официального прекращения предэлекционной агитации лидер либерал-демократов выступал по TV. Неожиданно он достал откуда-то из-под стола коробку конфет и букет цветов и сказал взволнованным голосом, что эти конфеты и эти цветы он дарит вам, матери-одиночки, — счастья вам и т. п.
По мнению Кукина, дворняга, предложенная Тетюриным, в той же степени олицетворяет идею любви, в какой мочалка и мыло — идею клеветы и подлости, а конфеты с цветами — идею надежды на сбыточность сокровенных желаний.
Но и это не все. Кукин особо приветствовал принцип подхода: знакомство через собаку. Здесь он усматривал концептуальный ответ мордоделам Каркара — на убийство одной собаки мы отвечаем спасением другой. Отличное решение. По мнению Бориса Валерьяновича, образу мертвой собаки Каркара, фатально коррелирующему с идеей гибели и безысходности, в подсознании избирателя теперь будет противополагаться образ живой собаки Богатырева, олицетворяющей спасение и любовь.
— В чем я не уверен, — рассуждал Борис Валерьянович, — так это в выборе собачьей клички. Ушанка… С одной стороны, хорошо: доброта, теплота, уют, ощущение домашности, не так ли? Где-то даже неожиданно, нестандартно… посмотрите, вместо характерного для данной ономастики грубого эр — Рекс, Курт, Адмирал — предлагается нетрадиционный глухой шипящий звук ша: Ушанка, Ушаночка… Если вдуматься, это имя более кошачье, чем собачье, но в координатах нашего мифа столь парадоксальная фонетика вполне адекватна исходной задаче, что я и отношу к безусловным плюсам. А вот минус. Почему, собственно, Богатырев назвал собаку Ушанкой? Мы ведь все знаем, что такое ушанка, и ни для кого не секрет, что шкура некоторых собак в конечном итоге идет на головные уборы. Что же хотел сказать Богатырев, называя собаку Ушанкой? Не выдает ли Ушанка в Богатыреве приверженца черного юмора? Или, еще хуже, не выдает ли в нем некие тайные помыслы?
Тут все внимавшие Кукину дружно запротестовали, и Борис Валерьянович не стал настаивать на безупречности своего доброжелательного анализа.
Имя «Ушанка» всем нравилось.
5
Эта ночь для Филимонова оказалась библиотечной; он провел ее у Оленьки Жур.
Где-то около двух, когда черед настал угомону, во дворе под окном кто-то с чувством разбил бутылку, — Ольга повернулась на другой бок, лишив толстобокого Филимонова причитающейся ему части общего одеяла. Он никогда и никого в постели, даже собственную жену, не называл по имени (во избежание понятных недоразумений), а потому сказал так: «Дорогая!» Статус-кво был немедленно восстановлен; чем-то тронуло Олино сердце его «дорогая», она поцеловала в лоб ночного пришельца, нежно потрогала его подбородок и, склонясь над лежащим на спине Филимоновым, вдруг — в темноте — ни с того ни с сего — принялась исповедоваться: рассказывать о своих мужиках, какими были они. Все они были читателями библиотеки. Филимонов явственно представил каждого из своих предшественников: капитана милиции, в которого когда-то воткнули гвоздь и который, любя Ольгу, продолжал жить с нелюбимой и глупой супругой… тщедушного, но доброго преподавателя химии, чья ортопедическая обувь источала неприятный кисловатый запах и от кого родила Ольга четыре года назад мальчика Рому — Филимонова тезку… а также представил Юрия Ильича, с волосиками в ушах, старшего технолога производства костяной муки, не вернувшего двухтомник Хемингуэя… Быть их современником неприятно Филимонову было. Он слушал Ольгу с нарастающим беспокойством. С некоторых пор в нем развивалась реалофобия, профессиональная болезнь имиджмейкеров. Он побаивался действительности, особенно голой и неприукрашенной.
С удивлением узнал Филимонов, что при городской читальне обитает бомж, подобно тому, как это бывает при некоторых столовых, — не имеющего документов нельзя записать официально, но все-таки его подкармливают духовной пищей — дают читать толстые журналы, безвозмездно рассылаемые по библиотекам России небезызвестным Институтом «Открытое общество».
— И ты с ним тоже спала? — Филимонов спросил.
— Нет, ну что ты… Но он глядит на меня голодными глазами… И часто рассказывает о себе… Знаешь, он…