Дайте мне слово. Забавные случаи рассказывают инструменты

Важенин Юрий

– Вообще Гайдн любил шутить, - сказали Скрипки, - при каждом удобном случае давал повод посмеяться. Вот что рассказала одна из них о шутке Гайдна:

– Уставшие от долгой разлуки со своими семьями, музыканты оркестра обратились к Гайдну с просьбой донести до князя их желание повидаться с родными, и маэстро придумал хитрый способ поведать

об их тревоге – на этот раз при помощи музыкальной шутки. В Симфонии № 45 завершающая часть заканчивается в тональности до-диез мажор вместо ожидаемого фа-диез мажор (это создаёт неустойчивость и напряжение, требующее разрешения). В этом месте Гайдн вставляет Adagio, чтобы передать своему патрону настроение музыкантов. Оркестровка оригинальна: инструменты замолкают один за другим, и каждый музыкант, закончив партию, гасит свечу у своего пюпитра, собирает ноты и тихо уходит. В конце концов, в тишине зала остаются играть только две скрипки. К счастью, нисколько не разозлившись, князь понял намёк: музыканты хотят уехать в отпуск. На следующий день он приказал всем готовиться к немедленному отъезду в Вену, где остались семьи большинства его слуг. А Симфония № 45 с тех пор так и называется – “Прощальная”.

После рассказа Скрипки на минуту воцарилось молчание.

– Интересно получается, - нарушив тишину, заговорила нота МИ, - когда автор подготовит партитуру к исполнению, всем инструментам ясно, как и что играть, где вступать, а вот как приходится нам, нотам, себя чувствовать при записи партитуры, это какой-то кошмар. Композитор тусует нас как карты: напишет, не понравится - вычёркивает, бросает листы с нами в корзину, напишет и снова в корзину, пока его мысль не созреет, не примет нужную форму.

– Да, подружка, никто о нас не заботится, не жалеет нас, - пожаловалась нота РЕ.

– А что вы плачете, горюете? Без вас и музыки не будет, выходит, имеете большую силу, даже, пожалуй, главную, - успокоила их Флейта.

– Вы, инструменты, думаете, что мы, ноты, как пушинки или бабочки? Когда захотели – взлетели, куда захотели – сели. Например, решили сами закрепиться на линейках или между ними, не тут-то было. Сам композитор решает, куда нас направить. Попробуй его ослушаться, сразу тебя выбросит в корзину вместе с линейками.

– Да, вы ноты безликие, одно только название, никто вас не погладит, не приголубит, не пожалеет. Только вами распоряжаются, не спрашивают вашего мнения. Это плохо, когда нет своего хозяина. Единственная ваша защита и величие – каждая нотка; она имеет свою длительность, которая при исполнении играет решающую роль.

– Действительно, мы в этом убедились, - вмешалась нота РЕ-диез мажор.
–  Однажды композитор начал писать Фокстрот, а когда стал менять тональность, увлёкся, вошёл в азарт и, не замечая, перешёл в другую сферу - в Танго.

– Он, видимо, искал хорошую мелодию, пытался копаться в своих фантазиях, но что получилось, сами видите.

– Такие осколочные мелодии, фрагменты, автор держит у себя в голове - на всякий случай, и в нужный момент пускает их в дело. Поэтому и рождаются шедевры.

– Бывает, композитор пишет увлечённо, с огоньком. Проходит время, и этот шедевр пропадает, тускнеет, теряет свежесть, вот и летят листы с нами, нотами, в корзину, время потеряно.

– Ничего не сделаешь, дорогая нотка МИ, - сказала Флейта, - хорошее произведение рождается в муках.

Наконец, появился Спиваков. Оглядев весь оркестр, встал за пульт. Все стихли.

– Разберём первую часть произведения.

При взмахе дирижёрской палочки оркестр ожил. Зал наполнился музыкой. Не доиграв фрагмент симфонии, дирижёр остановил оркестр.

– Первые скрипки, будьте внимательнее, в прошлый раз мы с вами потеряли много времени. О чём вы думаете? Из-за вас оркестр пришлось несколько раз останавливать.

Конец ознакомительного фрагмента.