Дайте нам крылья!
Шрифт:
— Ты обнаружила труп Луизы? А где?
— На берегу Соленой бухты. Ее вынесло на берег.
— И ты считаешь, будто ее убили? Как?
— Все из-за чипа. Нам вживляют чип. Чтобы не взлетали слишком высоко. Иначе падаешь и разбиваешься. Я свой ножом выковыряла, когда… когда улетала.
— Откуда ты знаешь, как все было на самом деле?
— Просто знаю и все тут. — Пери шмыгнула носом и по-детски утерлась тыльной стороной кисти.
— А кого подразумевала Луиза, когда говорила про «других»?
— Не знаю… может, других нянь.
— Что тогда в тебе такого особенного?
Пери отвела глаза.
— Так кто, по-твоему, убил Луизу? — спросил я. — Если, конечно, ее убили…
— Говорю же, не знаю я. — Пери попятилась еще на шаг. Взгляд ее уперся в землю. — Я не могла бросить Хьюго одного. Там такой дом… не могла я. И остаться тоже не могла, вот и забрала его с собой.
— Пери, ты все очень толково рассказала, теперь я понимаю, почему ты напугалась, — терпеливо произнес я. — Никто тебя за это не осудит. Очень хорошо, у властей будут все основания проявить снисхождение. Мы постараемся это устроить, Пери. Все еще можно утрясти, и вам с Хьюго ничего не будет угрожать.
— Им было на него наплевать, — тихо сказала Пери. — Они все равно собирались его отдать.
Я ошарашенно уставился на нее. О чем это она? Господи Боже мой, это уж слишком! Пери, девочка, только не запутывай историю еще больше, тут и так уже сам черт ногу сломит! Пусть все будет как можно проще. Ты напугалась, когда обнаружила труп другой няни, тоже летательницы, и сбежала, прихватив маленького Хьюго, потому что ты хорошая ответственная девочка и не хотела бросать его одного. Все, и не надо ничего прибавлять.
— Ничего-то вы не понимаете! — сдавленно сказала Пери. — Ничего! — В голосе у нее зазвенели слезы, он зазвучал совсем по-ребячьи. Казалось, она вот-вот заскулит: «Так нечестно». Но Пери поборола рыдания, с трудом перевела дыхание и продолжала. — Питеру с Авис было не до Хьюго. И чему тут удивляться, они же все из себя такие занятые, преуспевающие! Поцелуют на ночь иногда и все дела, — когда он после купания, чистенький и сонный, и я его принесу на минуточку. Я-то думала, ладно, пока он маленький, им неинтересно, а подрастет — я ему буду уже не так нужна, ну...от груди отниму, и тогда Питер с Авис будут больше им заниматься. Но пока что ничего подобного. Они всегда заняты. Всегда находят предлог, почему им некогда, почему не до Хьюго. — Она глубоко вздохнула.
Налетел ветер, пошевелил волосы на макушке у Хьюго, смахнул прядку ему на лоб. Пери отвела ее, а Хьюго уцепился за ее пальцы и радостно загулил. Чудесный малыш, и на вид такой счастливый, радостный. Просто создан, чтобы его любили. Я попытался вспомнить Томаса во младенчестве и не смог. Каким он тогда был? Образ словно померк, истаял.
На солнце набежало облако. Здесь, на вершине скалы, ветер налетал внезапно, резкий, суровый, он готов был сорвать каждое дерево и травинку, обнажив голый камень, он взметал песок и хлопал нашей одеждой, словно флагами, не позволяя сосредоточиться.
Пери, смотревшая на меня в упор, вновь опустила глаза на Хьюго.
— А две недели назад их будто подменили, — сказала она. Вдруг расправила крыло, ожесточенно тряхнула им, потом почесала в перьях, будто ей что-то досаждало. — Питер с Авис получили результаты каких-то анализов Хьюго. Мне, конечно, даже одним глазком глянуть не дали. Но потом Авис бросила распечатку на виду, — просто по рассеянности. Я и посмотрела. Выходило, что летателя из Хьюго не получится, что-то с ним не так и крылья у него не отрастут. — Ветер рванул расправленное крыло Пери, она шатнулась, но устояла на ногах. — По-моему, Авис с самого начала знала, что Хьюго летателем не стать, из него и слётка не получится.
Теперь Пери нервно топталась на тропинке влево-вправо. Скверный знак. Девочка заводится, взвинчивает, накручивает себя, а может, кто знает, и разминается, чтобы улететь!
— Вы только представьте! — звенящим голосом воскликнула Пери. — Малыш растет, учится садиться, ползать, говорить, а родители ничуть не рады! Ничего себе, да? Все-то у него получается не так, слишком медленно! Он, видите ли, недостаточно хорош для таких важных птиц, как эта парочка! Хьюго только и видит, что мама с папой им недовольны, что ни сделает — все не так, все плохо. Ни разу не похвалили, слова доброго ребенку не сказали! А он ведь совсем кроха. Каково ему приходится?
Она уже едва ли не кричала и по щекам у нее катились слезы. Она смотрела куда-то мне за плечо, словно видела перед собой холодных, недовольных малышом Чеширов в их стеклянном доме под небесами. Пери сердито отерла слезы.
— И вот так все время. — Горестно рассказывала она. — А три дня назад я случайно подслушала, как Питер с Авис повздорили. Она шипела, мол, его надо в какое-то надежное место. Потом они позвонили той старой мымре из «Ангелочков». И я поняла — та тетка его заберет, иначе с чего ей звонили? Раньше она и носу к ним не совала.
Девушка устремила отчаянный взгляд прямо на меня.
— Авис решила отдать Хьюго! Избавиться от него!
Слезы с новой силой закапали у нее из глаз.
— Что за чушь, — ответил я. — Ну, не станет Хьюго слётком, не отрастут у него крылья с детства, и что с того? Приделают потом, разве не так поступают со множеством взрослых?
— А к-к-кто их п-п-поймет, — заикаясь и всхлипывая, пробормотала Пери, уже не сдерживая рыданий. Хьюго заерзал у нее на руках, забеспокоился, почувствовал неладное, губы у него задрожали и скривились в круглое «о» — малыш тоже вот-вот захнычет, понял я.
— Авис вроде говорила, отдаст на время. Пока Хьюго не «приведут в норму». Или не «подправят». Прямо так и сказала! Но я все равно поняла — они отдадут его насовсем, насовсем! Он им не нужен такой! Понимаете? — Она смотрела с вызовом.
На мыс обрушился шквальный порыв ветра. Что-то громко и грозно треснуло у нас над головами. Жанин подскочила от неожиданности.
Я оглянулся. Наискось от тропинки с дерева рухнул огромный сук, обломанный ветром.
— Черт! — вскрикнула она. — Еще немножко — нас бы зашибло.