Дающий
Шрифт:
Служительница улыбнулась, нажала на кнопку, и он услышал еще один щелчок — открылась дверь слева.
— Ты можешь войти.
Джонас замялся — и Служительница поняла почему. В коммуне не запирали дверей. По крайней мере, он никогда с этим не сталкивался.
— Замки нужны для того, чтобы никто случайно не побеспокоил Принимающего, — объяснила она. — Ему было бы непросто сосредоточиться, если бы люди бродили тут в поисках, скажем, Отдела по Ремонту Велосипедов, правда?
Джонас с облегчением рассмеялся. В коммуне
— Тебе нечего бояться, — сказала Служительница. И, взглянув на часы, добавила: — Но ждать он не любит.
Джонас наконец вошел в дверь. Он попал в уютную комнату. Она была одновременно похожа и не похожа на его собственное жилище. Мебель в коммуне у всех была одинаковой: практичной, крепкой, функциональной. Кровать, чтобы спать. Обеденный стол, чтобы есть. Письменный — чтобы заниматься.
В этой просторной комнате были те же предметы мебели, что и во всех домах коммуны. Те же, но не такие же. Стулья и диван обиты мягкими, роскошными тканями. Ножки стола не прямые, а изящные и изогнутые, украшенные резьбой. Кровать в дальнем углу комнаты покрыта восхитительным покрывалом, вышитым изысканными узорами.
Но больше всего Джонаса поразили книги. У него дома, как и у всех остальных членов коммуны, была только справочная литература: словарь, полный указатель всех домов, офисов, фабрик и комитетов коммуны. И, конечно, Книга Правил.
Он никогда не видел никаких других книг. Он даже не знал, что они существуют.
Но в этой комнате все стены были заставлены книжными полками — до самого потолка. Сотни — а может, и тысячи томов с блестящими названиями.
Джонас не мог оторвать от них глаз. Что может быть написано на тысячах страниц? Еще Правила, кроме тех, что управляют коммуной? Еще какие-то офисы, фабрики и комитеты?
Но времени на то, чтобы как следует осмотреться, не было — сидящий за столом человек не сводил с него глаз.
Джонас быстро подошел к нему, слегка поклонился и представился:
— Я Джонас.
— Я знаю. Добро пожаловать, Принимающий Воспоминания.
Джонас узнал его. Это был тот самый Старейшина, который так выделялся среди других на Церемонии.
Джонас смущенно смотрел в светлые глаза, так похожие на его собственные.
— Сэр, я приношу извинения, но я не понимаю…
Он подождал стандартного ответа, но его не последовало.
Тогда Джонас продолжил:
— Просто я думал, то есть думаю, — поправил себя Джонас, решив, что если уж Правильное Употребление Слов зачем-то нужно в обычной жизни, то сейчас, перед лицом этого человека, оно просто необходимо, — я думаю, что Принимающий Воспоминания — это вы. Я только, ну, меня назначили, то есть выбрали только вчера. Я еще никто. Пока еще никто.
Мужчина задумчиво посмотрел на него. В этом
Наконец он заговорил:
— С этого дня, с этой минуты, по крайней мере для меня, ты — Принимающий. Я был Принимающим очень, очень долго. Думаю, ты это заметил.
Джонас кивнул.
Лицо мужчины было покрыто морщинами, а светлые глаза смотрели, хоть и пристально, но устало.
Вокруг глаз залегли глубокие тени.
— Я вижу, что вы очень старый, — почтительно сказал Джонас. К Старым в коммуне всегда относились с огромным уважением.
Мужчина улыбнулся и провел рукой по морщинистой щеке.
— На самом деле, не такой уж я и старый. Работа состарила меня. Я знаю, что выгляжу так, будто меня давно уже пора внести в списки на Удаление. Но в действительности у меня еще много времени впереди. — Он ненадолго замолчал. — И все же я обрадовался, когда тебя избрали. Они долго тянули с этим. Предыдущее, так неудачно закончившееся избрание состоялось десять лет назад, и я уже начал слабеть. Мне понадобятся все оставшиеся силы, чтобы обучить тебя. Нам с тобой предстоит долгая и тяжелая работа.
Он указал на стул:
— Сядь, пожалуйста.
Джонас опустился на мягкое сиденье.
Старик прикрыл глаза и продолжил:
— Когда мне было Двенадцать, меня избрали, как и тебя. И мне было страшно, как и тебе.
Он открыл глаза и посмотрел на Джонаса. Тот кивнул.
Глаза снова закрылись.
— В эту комнату я пришел, чтобы начать свое обучение. Это было очень давно. Предыдущий Принимающий показался мне таким же старым, каким я кажусь тебе. И он выглядел таким же усталым, как я сегодня.
Внезапно он выпрямился, открыл глаза и сказал:
— Ты можешь задавать вопросы. Мне сложно описать, как это происходит. Ведь говорить об этом запрещено.
— Я знаю, сэр, — сказал Джонас, — я читал инструкцию.
— То есть я могу не стараться все объяснить, — усмехнулся мужчина. — Моя работа очень важна и почетна. Но это не значит, что я идеален. Я уже пытался один раз обучить преемника. И не справился с этим. Пожалуйста, задавай любые вопросы, которые смогут тебе помочь.
У Джонаса были вопросы. Тысяча вопросов. Миллион. Столько же вопросов, сколько книг на полках. Но он не задал ни одного. Пока не задал.
Мужчина вздохнул, видимо, думая, с чего начать. Затем снова заговорил:
— Проще говоря, хотя ничего простого тут нет, моя работа состоит в том, чтобы передать тебе все воспоминания, которые я храню. Воспоминания о прошлом.
— Сэр, — робко сказал Джонас, — я с огромным интересом выслушаю историю вашей жизни и ваши воспоминания. — И быстро добавил: — Приношу извинения за то, что перебил вас.
Мужчина нетерпеливо махнул рукой.
— Никаких извинений в этой комнате. У нас нет на это времени.