Дающий
Шрифт:
— Зови меня Дающий, — сказал он Джонасу.
12
— Ну, как тебе спалось, Джонас? — спросила Мать за завтраком. — Без сновидений?
Джонас улыбнулся. Он не был готов лгать, но и правду говорить не хотел.
— Я очень крепко спал, — сказал он.
— Ему бы тоже не помешало, — сказал Отец, наклоняясь к Гэбриэлу.
Тот размахивал кулачком, лежа в корзинке на полу. В углу корзинки сидел плюшевый бегемот, тараща пустые глаза.
— Да уж, — закатила глаза Мать. — Он очень
Джонас не слышал малыша, потому что спал действительно очень крепко. Но сны он видел.
Снова и снова он спускался по заснеженному холму. Во сне ему казалось, что у него есть какая-то цель — что-то (он не мог понять что), находившееся дальше, чем подножие холма, где его санки зарывались в снег.
Проснувшись, он все еще думал о том, что очень хочет, что ему просто необходимо добраться до этого чего-то. Что там его ждет что-то очень хорошее. Приятное. И важное.
Но он не знал, как туда попасть.
В школе сегодня все шло не совсем как всегда. Уроки были те же: язык и средства общения, наука и техника, право и управление. Но во время перерывов на отдых и обед другие Двенадцатилетние без умолку трещали про свой первый день обучения. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, тут же извиняясь, а потом в запале перебивая снова, чтобы наконец рассказать о своем новом опыте.
Джонас слушал. Он отлично помнил, что ему нельзя обсуждать обучение. Да он и не смог бы. Как описать друзьям то, что он испытал в Пристройке? Как рассказать им про санки, не объяснив, что такое холм и снег? И как расскажешь про холм и снег тому, кто никогда не поднимался на высоту, никогда не ощущал ветра на своем лице, никогда не чувствовал удивительный, игольчатый холод? Годы обучения правильному языку не помогут найти слов и для описания солнечного света.
Так что Джонасу оставалось только сидеть и слушать остальных.
После школы он опять отправился к Дому Старых вместе с Фионой.
— Я искала тебя вчера, чтобы вместе поехать домой. Твой велосипед все еще был тут, так что я подождала немного. Но было уже поздно, и я уехала.
— Приношу свои извинения за то, что заставил тебя ждать, — сказал Джонас.
— Принимаю твои извинения, — машинально ответила Фиона.
— Я задержался дольше, чем ожидал, — сказал Джонас.
Девочка сосредоточенно крутила педали. Джонас понимал, что она ждет его объяснений. Его рассказа о первом дне. Но спросить не может — это было бы грубо.
— Ты провела столько часов добровольной работы со Старыми, — сменил тему Джонас. — Ты, наверное, уже все знаешь.
— Что ты, мне еще столько всего предстоит выучить! — ответила Фиона. — Административная работа, диеты, наказания за непослушание — представляешь, Старых наказывают так же, как малышей! И еще есть трудовая терапия, и активный отдых, и лекарства, и…
Они подъехали к зданию и слезли с велосипедов.
— Мне здесь нравится гораздо больше, чем в школе, — призналась Фиона.
— Мне тоже, — сказал Джонас, ставя велосипед на стоянку.
Она постояла
Джонас застыл в изумлении. Это произошло снова — то, что он теперь мысленно называл Видеть Дальше. Теперь так же мимолетно и необъяснимо изменилась Фиона. Это случилось, когда она открыла дверь, чтобы войти. Но когда Джонас попытался восстановить этот момент в памяти, он понял, что она изменилась не вся. Только волосы. И только на короткое мгновение.
Джонас задумался. Это точно начало случаться чаще. Сначала яблоко, несколько недель назад. Потом люди в Лектории — всего два дня назад. А сегодня — волосы Фионы.
Нахмурившись, Джонас пошел к Пристройке. «Я спрошу у Дающего», — решил он.
Старик улыбнулся Джонасу, когда тот вошел. Он уже сидел рядом с кроватью и казался гораздо более бодрым, даже каким-то обновленным. Он явно обрадовался Джонасу.
— Здравствуй. Нам пора начинать. Ты опоздал на минуту.
— Я приношу… — начал Джонас, но осекся, вспомнив, что тут не принято извиняться.
Он снял форму и направился к кровати.
— Я опоздал, потому что кое-что случилось, — объяснил Джонас. — И я хочу спросить у вас, что это было, если вы не возражаете.
— Можешь спрашивать о чем угодно.
Джонас постарался как можно яснее представить себе то, о чем собирался рассказать.
— Я думаю, это то, что вы называете Способностью Видеть Дальше.
— Опиши.
Джонас рассказал про яблоко. Потом — как он со сцены увидел переменившиеся лица зрителей.
— И вот сегодня, только что, перед входом, это случилось с моей подругой Фионой. Что-то в ней на секунду изменилось. Ее волосы стали выглядеть по-другому. Длина и прическа остались прежними, а что-то, я не знаю… — Джонас запнулся, недовольный тем, что не может как следует объяснить, что же все-таки произошло.
Наконец он просто сказал:
— Они изменились. Не знаю, как именно. Вот почему я опоздал на минуту, — заключил он и вопросительно посмотрел на Дающего.
Он удивился, когда Дающий задал ему вопрос, вроде бы не имеющий отношения к Способности Видеть Дальше.
— Вчера, когда я впервые передавал тебе воспоминание о катании на санках, ты смотрел вокруг?
Джонас кивнул.
— Да, но эти штучки в воздухе — то есть снег — мне мешали.
— Ты смотрел на санки?
Джонас задумался.
— Нет, я только чувствовал, что сижу на них. И еще они мне снились сегодня ночью. Но во сне я тоже не смотрел на них. Только чувствовал.
Теперь задумался Дающий.
— Я наблюдал за тобой еще до избрания и понял, что ты обладаешь этой способностью, и то, что ты описываешь, подтверждает мою догадку. Когда я был в твоем возрасте — незадолго до того, как стать Принимающим, — я тоже начал это ощущать, но немного по-другому. Но описать это тебе я пока не могу — ты просто меня не поймешь. Зато я, кажется, понял, как это работает у тебя. Давай проверим. Ложись.